Прощание с кошмаром
Шрифт:
— Где вы нас тормознули, что ли? Да это Генка, зараза такая, я ж говорил: сворачивать нужно было в лес, а он — через город проскочим, все ништяк, вот и проскочили!
— А что, разве в этом лесу дорога есть? — осторожно спросил Колосов.
— Есть. Только ведет к черту на кулички. Там карьер был когда-то за лесом. — Круглый вздохнул. — Потом забросили его. Ну дорога была. Теперь бугры одни да ямы, но проехать, если знаешь, можно. Только это все равно что круг на ровном месте сделать: упрешься снова в шоссе как раз позади Кощеевки. Там еще овраг. Мост там ремонтировали весной.
Колосов смотрел на Свайкина. Круглый Павлик — точно автомобильный атлас, открытый на нужной странице.
— Значит, ты предлагал ехать лесом до Кощеевских карьеров и там уже позади блокпоста ГАИ сворачивать на шоссе, а водитель твой выбрал иной путь.
— Правильно. Если б там ехали — не сидел бы я сейчас перед тобой. — Круглый мрачно сверкнул глазами. — Клевету разную не слушал бы.
— А ведь именно в этом овраге, в лесу у Кощеевки, пассажира-то того и кончили, Паша, — тихо сказал Колосов, — вот ведь какие пироги-то… Ну ладно. Все пока у нас с тобой. Следователь тебя ждет… А наши беседы с тобой еще не кончены. Учти.
— Я не убивал никого, начальник. И учитывать мне нечего, — твердо повторил Свайкин, но взгляд его что-то Колосову не понравился. Было в нем какое-то странное напряжение, словно Свайкину сейчас невольно вспомнилось нечто такое, что он жаждал вычеркнуть из своей памяти навсегда.
6
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
Для Кати черная полоса скуки и безделья вроде бы миновала. Задержание банды Свайкина подбросило неплохой материал для будущих публикаций, и весь следующий день (а это был ее любимый день недели — пятница) она трудилась не покладая рук. О Круглом Павлике, его прежних судимостях и оправдательном приговоре за недоказанное убийство она постаралась узнать как можно подробнее. В отделе розыска, занимающемся преступлениями на автотранспорте, ее, однако, снова предупредили: вся предоставленная информация пока строго конфиденциальна. Пока обстоятельства нападения на «Икарус», пропажи и последующей гибели пассажира не прояснятся — в прессу не давать ни строчки. «Да ладно, — благодушно подумала Катя, — месяцем раньше, месяцем позже. Наберу пока фактического материала».
Про обезглавленный труп в овраге она вспоминала с содроганием. Примечательно было то, что об этой страшной находке в сводке даже не упоминалось. Это Катю насторожило: отчего это? К чему такие тайны? Я Она чувствовала: что-то происходит. И Кощеевка — не начало, а лишь продолжение каких-то событий, о которых она не имеет ни малейшего представления.
В который уж раз она скрупулезно проштудировала толстый том сводок, начиная с марта. Когда обычно на свет божий и появляются «подснежники» — неопознанные трупы различных сроков давности". Трупы были, однако никаких указаний на то, что какой-то из них найден обезглавленным, Кате так и не удалось разыскать. Но это тоже еще ничего не означало. В сводке эту важную подробность могли и намеренно опустить, потому что…
Катя с досадой отодвинула подшивку. Потому что — потому, что кончается на "у". Как все-таки розыск любит тайну! Понятно, конечно, что преждевременная огласка их работе мешает, но… Какая все-таки это мука вот так по крупицам выуживать необходимую тебе для работы информацию! Видно, снова ничего не остается, как подлизаться к начальнику отдела убийств: самый ты у нас умный, Никита, самый храбрый, самый сильный… Она вспомнила, что в прошлый раз, когда ей позарез нужны были подробности двойного убийства в Кашире, доподлизывалась до того, что… Колосов, кажется, и вправду чуть-чуть не поверил, что он для нее — самый-самый. Хорошо еще, что Никита, несмотря на всю свою грозную стать, катастрофически застенчив с женщинами (или только с ней одной — кто бы подсказал, а?), а то бы…
Катя тут невольно вспомнила драгоценного В. А.: сколько они с Вадькой вместе, сколько друг дружку знают, а Кравченко ни разу не пожелал пообщаться с Никитой лично. Только через Мещерского (тот, правда, тоже давненько Никиту не видел — все дела у них, все заботы неведомо какие). Странные все же существа мужчины. Иногда, кажется, как на ладони они перед тобой — все-то у них на лице написано, чего хотят, чего не хотят. Но вот коснись дело чего-то важного, и оказывается, что ничегошеньки об их сокровенных секретах тебе и не известно. Обвели они тебя, как наивную девчонку, вокруг пальца. Вот и Колосов такой же, когда дело работы касается, а не каких-то там его сердечных склонностей…
Вот, например, если предположить, что этот труп в овраге — лишь эпизод чего-то страшного и странного, что происходит в области, то… Да как же так? Он, Никита, знает, а ей, Екатерине, до сих пор ОБ ЭТОМ ничего не известно? Неужели прошляпила такую сенсацию?
Подогретая этими мыслями, Катя тут же начала лихорадочно названивать Колосову. Но никто не брал трубку. Спустилась в розыск. Дежурный сообщил, что начальник отдела убийств с утра в Красноглинске работает по вчерашнему задержанию. И это опять-таки было необычно: ведь дорожный бандитизм не профиль Колосова, выходит, он… Выходит, он все-таки подозревает в убийстве наркокурьера именно тех задержанных бандитов. Кого же именно? Неужели Свайкина? Хуже нет, когда тебя так и переполняет энергия, любознательность и жажда действий, а роковое стечение обстоятельств лишает возможности реализовать весь этот рабочий настрой с пользой для дела. Катя чуть не лопалась с досады: пятница — ну разве вернется сегодня Колосов из района, из этого дальнего Красноглинска в главк? Да нет, конечно. Зачем? А у нее, выходит, снова потерянный день. Прямо впору заняться какой-нибудь очередной профилактической операцией по борьбе со злоупотреблениями на потребительском рынке. Описать как-нибудь позаковыристее, поважнее всю эту скукоту: сколько бутылок фальшивых винно-водочных изделий изъято, сколько административных штрафов наложено…И она действительно скрепя сердце занялась итогами операции «Орнадо» и проработала над кипой справок, сводок и рапортов почти весь день.
Под конец рабочего дня она все же для порядка снова решила наведаться к Колосову. А вдруг? Подергала запертую дверь кабинета — никогошеньки. Чего и следовало ожидать — пятница. Придется все отложить до понедельника. И.., столкнулась с начальником отдела убийств у дежурной части чуть ли не нос к носу.
— Ой, Никита, ты приехал! — Колосов, хмурый и усталый, с удивлением увидел, что Катино лицо так и просияло радостью и светлой надеждой. — А я думала, ты уже не вернешься.
Она твердила это так умильно, что… Ч-черт, женщины! Колосов почувствовал, что внутри его что-то дрогнуло, защекотало сладко — не в сердце, нет, а… Ну, словом, там… Катька-Катька… Дураком наивным он не был: давно понял, что она просто лиса. Приходит, поет, льстит, когда ей что-то нужно: интересное дело, подробности задержания, уточнение сведений. Правда; были случаи, когда он чувствовал, что она ему — верный товарищ и помощник, но… Потом все это, эта половинчатая духовная (черт бы ее побрал!) близость как-то незаметно улетучивалась. Катя не появлялась, а он считал ниже своего достоинства напоминать ей о своем существовании. Ч-черт! Она же совсем ничего не желала замечать Ни того, как он к нем относится, как смотрит иногда… Точнее, видела все, но просто.., просто не подавала виду, что видят и замечает. Хитрила лиса. Эх, женщины… Сначала эта ее ровная дружеская приветливость, это ее нарочитое незамечание доводило его до злости и на себя, размазню несчастную, и на нее — лису… Но со временем… Вся завязка-то была в том, что у Катьки был муж или друг (кто он там, Колосов в подробности не входил) которого она (черт бы его побрал!) любила. Славный малый, по отзывам их общего знакомого Сереги Мещерского, очень даже славный и с деньгами, кажется… На него Колосову, правда, плевать было с сорок пятого этажа, но… Он чувствовал: если бы не был таким размазней, давно бы поставил все точки над "и" в этом их зыбком треугольнике даже квадрате, если учитывать чувства малыша Мещерского), но… Опять это проклятое «но»!
— Ой, Никита, а я тебя так сегодня ждала! Ты мне так был нужен с самого утра. — Катин льстивый голосок — так в тот миг казалось Колосову — эхом отдавался во всех коридорах управлений розыска. Но именно из упрямства, из нежелания признаться в том, что и голос, и весь сияюще-радостный вид Кати ему очень-очень приятны, начальник отдела убийств состроил самую равнодушную, самую озабоченную и недовольную мину и буркнул:
— Привет. И зачем же на этот раз я тебе, Катерина Сергеевна, понадобился?
— А ты куда сейчас? — Катя улыбнулась: рычи-рычи, сейчас утихнешь. — Домой?
— Нет. У меня еще дела здесь.
Делопут какой. Катя, не отставая от него ни на шаг, проследовала за ним до самых дверей кабинета. Колосов секунду помедлил, потом пропустил ее вперед.
— Душно как! Хоть бы окно открывал, когда уезжаешь. А то накурено тут…
Он молча рванул старую раму. За зарешеченным окном кабинета во дворе управления чирикали воробьи — спать укладывались.
— Ну? Только коротко, Катя, а то мне звонить сейчас должны. — Однако он сам подвинул ей стул и включил электрический чайник.