Прощание с кошмаром
Шрифт:
Следователь отрицательно покачал головой, заметил:
— Нелогично предположить, что они выбросили их, оставив все остальное оружие. В автобусе они стреляли, там мы гильзы нашли на полу.
Катя поняла: речь идет о задержанных из черной «девятки». Во время личного обыска у них не найдено никаких орудий, которыми можно было бы… Она вытянула шею, осматриваясь, стараясь одновременно не упустить ничего из разговоров, но и не мозолить глаза красноглинскому прокурору — он мог запросто отправить хоть и ведомственную, но все-таки прессу восвояси, чтобы не «мешала расследованию». К Никите сейчас тоже лучше было не соваться.
— Ну так. Можно заносить в протокол, — судмедэксперт разогнулся, потирая поясницу. — Наживу радикулит,
— Не топор, значит? — Катя услышала хрипловатый голос Колосова.
— Не топор, Никита Михалыч, что-то иное. Поверьте, рубленую рану я как-нибудь да отличу. Далее идем: что еще можно сказать при первичном осмотре? Тело принадлежит лицу мужского пола. Возраст примерно 25 — 30 лет. Нормальное телосложение, средняя упитанность. На груди татуировка — обретите внимание какая. На правом предплечье шрам от прививки оспы в форме треугольника. Какие-либо иные шрамы либо следы хирургических вмешательств отсутствуют. Далее: ногти потерпевшего…
Катя слушала уже вполуха. Ее начинало тошнить от запаха крови. А потом все равно ей пока все это мало что говорило: взятое для исследования содержимое из-под ногтей потерпевшего, наслоение микрочастиц на его коже, одежде (остатках ее)…
Она заметила, что и Никита слушает эксперта тоже хоть и внимательно, однако… Он присел на корточки возле трупа, выбрав наиболее сухой, незамаранный кровью участок. Все его внимание сейчас было направлено на кроссовки на ногах убитого — фирменные, массивные, на очень толстой подошве, перепачканные желтой глиной. По левой подошве он даже легонько постучал. Катя подошла ближе.
— Славная обувка, а, Кать? Не находишь? — Катю всегда удивляла манера Колосова «общаться спиной», точно у него на затылке имелась запасная пара глаз.
— Кроссовки как кроссовки. Китайского производства скорей всего. У них клей слабый. Дешевка.
— Нет, клей тут не слабый. Хотя, сдается мне, для долгого ношения эти тапочки вроде и не приспособлены. — Колосов встал. — Надо бы сегодня все с этим парнем закончить, а? — Он вопросительно глянул на патологоанатома:
Тот в свою очередь покосился на прокурора и лишь обреченно и устало кивнул: эх, начальство, торопите все со вскрытием, а работы и так невпроворот…
— Мы, с вашего позволения, поприсутствуем, — сказал ему прокурор. — Во сколько думаете начинать вскрытие?
Катя близко наклонилась к Колосову. Хотя она немного попривыкла, однако зловоние, витавшее в овраге, до сих пор вызывало у нее в горле спазмы, и голос ее охрип:
— Никита, ты думаешь, это тот челнок с автобуса? — спросила она.
Колосов точно зачарованный не сводил взгляда с кроссовок убитого.
— У него на груди татуировка — пион. Потом кожный пигмент какой, обрати внимание. А потом… Хотя ничего пока и не говорит прямо, что это и есть тот пропавший так загадочно тип. Но ничего не говорит и об обратном… Словом, я эти кроссовки сначала хочу посмотреть. А в сумках анаша, говоришь, была?
Катя смотрела на него с недоумением. Ей показалось,
3
ИЗ ДАЛЬНИХ СТРАНСТВИЙ ВОЗВРАТЯСЬ…
За окном стремительно наступал вечер, не принося с собой, однако, особой прохлады. Катя все сидела одна-одинешенька в душном кабинете, уставясь на выключенную пишущую машинку.
В половине девятого вечера за ней на Никитский должен был заехать Вадим Кравченко, а далее их пути лежал в Шереметьево-2, где в половине первого ночи они должны были встретить Сергея Мещерского, наконец-то вернувшегося из… Это жуткое Сережки" путешествие в Индонезию едва не довело Катю до сердечного приступа. Турфирма «Столичный географический клуб», одним из многочисленных совладельцев которой и состоял Мещерский, как всегда, переживала тяжелые времена (а когда они были легкими для этих чокнутых «географов»?).
Организовав с грехом пополам две поездки на Тибет, фирма понесла катастрофические убытки: горе-путешественники растеряли большую часть горного снаряжения и угробили две из четырех взятых напрокат машин, за которые пришлось платить полную стоимость.
Увы, несмотря на все превратности судьбы, Мещерский и его компаньоны-"географы" продолжали практиковать нетрадиционный спортивный туризм, а на него находилось не так уж и много охотников. Дайвинг, сплав по горным рекам, ночевки в палатках у костра в джунглях, полных малярийных комаров и ядовитых многоножек, привлекали своей походной романтикой лишь немногих сильных духом. Но у таких (оголтелых, как выражался Кравченко) туристов-подвижников денег особых не водилось. И поэтому «Столичному географическому клубу» приходилось максимально снижать цены на туры, что, естественно, не способствовало росту его доходов.
Новое сумасбродство — велопробег через пустынные районы Туниса — тоже особого барыша не принес. Все в основном потратили на оплату «авиадоктора» — одному из путешествующих среди раскаленных солнцем барханов стало так худо, что его пришлось срочно эвакуировать самолетом в местный госпиталь, а это не входило в медицинскую страховку.
В этом году, тщетно пытаясь удержаться на плаву в острой конкурентной борьбе, «географы» несколько дрогнули. Мещерский и его компаньоны начали-таки работать с нормальными, посещаемыми обычными туристами курортами. В планах осени-зимы стояли традиционный Таиланд и Гавайи, но… Мещерского понесло еще дальше: остров Бали — тропический рай! Впрочем, и тут «географам», как всегда, не повезло: Как раз, когда Мещерский и двое сотрудников «клуба» отправились в Джакарту налаживать контакты с принимающей индонезийской стороной, там начались уличные беспорядки, быстро перешедшие в настоящие побоища и погромы. Полторы ужасные недели от Сережки не было никаких известий. Катя вся извелась. Вадим Кравченко — а Мещерский был его самым близким и давним другом — хотя внешне держался спокойно и старался вдолбить испуганной Кате, что «все будет хорошо», тоже сильно переживал.
Он развил бурную деятельность, пройдясь по всем своим прежним связям, сохранившимся с той поры, когда он еще работал на Лубянке (где, впрочем, давно уже сменились и вывеска, и состав сотрудников), откопал телефоны всех своих однокашников по Университету имени Лулумбы, который они с Мещерским заканчивали, поставил на уши всех, кого можно, всех работавших на дальневосточном направлении сотрудников фирм, посольств, торговых представителей, советников, дипломатов. Но однокашники лишь руками разводили: «Вадя, дорогой, пойми, и нам жалко Серегу, но где Джакарта и где мы? Как мы можем вытащить его оттуда?» Звонили в наше консульство в Джакарте (находившееся, как и все посольства, на осадном положении) и в представительство Аэрофлота, но нигде и никто о Мещерском и его сотоварищи ничего не знал.