Прощание с плейбоем
Шрифт:
– А что с Васей? – тихо спросила Мирослава.
– С Васей? – переспросила девушка. А потом, сжав губы, посмотрела куда-то мимо детектива и наконец ответила: – Я прогнала его!
– За что?
– За что? Неужели вы не понимаете?!
– Не совсем…
– Как я могу смотреть ему в глаза?! Я преступница!
– Ну какая же вы преступница? – тихо спросила Мирослава.
– Я падшая женщина!
– Бросьте! Не вы первая, не вы, к сожалению, последняя. Нужно взять себя в руки и продолжать жить.
– Но
– Ничего, – ответила Мирослава.
– Как же так? – растерянно спросила Варя.
– Очень просто.
Варвара потупилась.
– Вы его любите? – спросила Мирослава.
– Очень!
– Тогда молчите.
– Но… Но это же, выходит, обман.
– Обман? Разве он спрашивал вас о чем-то?
– Нет…
– Так вот, для того, чтобы покаяться, существует батюшка.
– Чей батюшка? – удивилась Варвара.
– Православный. В церкви.
– А…
– К тому же вы все рассказали мне, облегчили душу. Ведь вам стало легче?
– Да, – ответила девушка и посмотрела на детектива с удивлением.
– Так что не следует примерять на себя роль раскаявшейся грешницы и поить своего любимого мучительной для любого мужчины отравой – своим признанием.
– Вы так думаете? – с сомнением проговорила Варя.
– Я в этом уверена!
– Но…
– Никаких «но»! Шиловский мертв! И вы свободны от всего, что случилось между вами. Вы меня поняли? – Тон Мирославы был настолько требовательным, что Варвара просто согласно кивнула.
– У вас есть лист бумаги? – спросила Волгина.
– А зачем?
– За надом! Так есть или нет?
– Есть. – Варвара полезла в стол и вытащила белый листок.
– Фломастер темно-синего или черного цвета есть?
– Есть, вот…
– Берите его в руки и рисуйте!
– Что рисовать? – удивилась девушка.
– Свои ощущения произошедшего. Изобразите тот узел, или камень, что у вас на сердце.
– Поняла. – Варвара взяла фломастер и начала что-то чертить на листке. Что это, понять невозможно, да и не надо.
Когда рисунок был закончен, Мирослава спросила:
– У вас есть в этой комнате спички?
– Да, я зажигала свечи, вон они на полочке.
Мирослава смяла лист и положила его на металлическую тарелочку с выбитым на ней памятником Петру I на коне, стряхнув с нее предварительно высохшие лепестки каких-то цветов.
– Поджигайте! – велела она.
Варвара чиркнула спичкой, и минуту или две они стояли и смотрели, как горит бумажный ком. А потом остался пепел…
– И что? – спросила Варя.
– Откройте окно и сдуйте его на улицу. Пусть ветер унесет вашу боль на все четыре стороны.
Девушка выполнила приказания детектива, с удивлением осознав, что не сомневается в действенности этого метода.
Провожая Мирославу, она тихо шепнула:
– Спасибо.
– Не за что.
– А Лиде тоже не говорить?
– Никому.
– Васе я позвоню, когда закончу курс лечения.
– Конечно.
– И попрошу у него прощения.
Мирослава кинула на нее вопросительный взгляд, и Варвара поспешила заверить ее:
– Я ничего ему не скажу. Извинюсь за то, что я такая капризная.
Детектив одобрительно кивнула и стала спускаться по лестнице. На половине пути она оглянулась и проговорила:
– Да, попрощайтесь за меня с Лидией.
– Она, наверное, за хлебом выбежала.
Выйдя на улицу, Мирослава перевела дух. Разговор был трудным, но ничего не дал для продвижения дела. Было ясным как дважды два, что за поруганную честь Варвары Пушкарской ее любимый человек отомстить Шиловскому не мог по той простой причине, что девушка никому не рассказывала о своей беде. А в том, что Варвара держала язык за зубами, Мирослава не сомневалась.
Теперь нужно встретиться с постоянными подругами Константина и его дружков. Больше всего ей сейчас хотелось отправиться домой, выпить зеленого чая с жасмином, посидеть в обнимку с Доном на крыльце или полежать с книгой под яблоней. Но, увы, мы не всегда вольны делать то, что нам хочется. Итак, придется ехать к девицам.
Ближе всего жила Тамара Пегова. До улицы Оленина Мирослава при отсутствии пробок могла бы доехать за полчаса. Что она и сделала. Новый двенадцатиэтажный дом был отстроен совсем недавно и не полностью заселен. Поэтому, на счастье детектива, еще никакого консьержа не наблюдалось. Она подошла к лифту и нажала на кнопку девятого этажа. Лифт взмыл вверх мгновенно.
Новые металлические двери были отделаны под ореховое дерево. Пегова жила за той, что располагалась прямо напротив лифта. Трель звонка при первом же прикосновении рассыпалась звонами колокольчика.
«Цок-цок» – раздалось через некоторое время за дверью.
– Это ты, Катька? – спросил молодой голос.
– Нет, это я, Мирослава.
– Мирослава? – переспросили за дверью озадаченно, но открыли.
Мирослава увидела перед собой девушку с малиновыми волосами, пирсингом в пупке, одетую в какие-то лохмотья канареечного цвета.
На ногах у нее были белые узконосые туфли на высоченном каблуке. Девушка, в свою очередь, тоже с интересом рассматривала Мирославу.
– Значит, ты не Катька, – наконец констатировала она.
– Значит, – согласилась Мирослава.
– И че теперь? – спросила хозяйка квартиры.
– Мне бы поговорить с Тамарой Пеговой.
– Так говорим уже.
– Так и будем разговаривать на площадке? – улыбнулась Мирослава.
Девушка наморщила лоб, потом сказала:
– Ладно, заходи. Только учти, я скоро ухожу.