Прощай, Германия!
Шрифт:
Командир полка получил строгача от командующего округом за низкую воспитательную работу с офицерами, а незадачливый похотливый лейтенант – неполное служебное соответствие. Так Изуверов прославился на весь округ и старшим лейтенантом стал на девять месяцев позже срока, хорошо, что вообще им стал и в армии удержался…
Сумерки сгущались все сильнее, по асфальту мела поземка.
– Да нет, похоже, что это не милиция, – возразил Эдик. – Это вроде бы ВАИ.
– За кем же это военная инспекция погналась? Поймали в автопарке нарушителя? – предположил
– Тогда какого черта ревет сирена? – вновь сам у себя спросил Изуверов. – Нарушитель сбежал? Хотят собрать на плац и будут рассматривать наши физиономии?
В это время по селектору объявили общий сбор по тревоге. Делать нечего, пришлось надевать шинели и топать на мороз. Надо сказать, что вечер второго дня Нового года выдался довольно морозным, градусов под двадцать пять, а то и более. Батальон не успел построиться, как прибежавший на плац дежурный по полку заявил, что строиться следует не здесь, а в парке боевых машин. Поспешили в парк. У ворот КТП тоже стоял уазик с мигалкой, по парку разъезжал еще один, а следом за ним черная «Волга», явно большого начальника.
– Генеральская! Заместитель командующего генерал Кузьмичев приехал, – авторитетно заявил зампотех, разглядев номер. – Принесла его нелегкая на наши головы…
«Волга» затормозила, из салона вышел статный начальник и грозно рыкнул:
– Чего стоим истуканами? Вводная – боевая тревога!
Офицеры и солдаты помчались к боксам, принялись распахивать заваленные снегом ворота. Двери и ворота не поддавались, и началась суета. С горем пополам все же открыли входные двери. Одни солдаты продолжали расчищать снег, другие заводили и прогревали двигатели танков, бронетранспортеров и автомобилей, третьи тащили боеприпасы и пулеметы. Подогреватель двигателя одного из танков полыхнул огнем, и языки пламени побежали под его днищем. В танке полный боекомплект, а рядом еще десять танков со снарядами внутри! Рванет – мало не покажется! Комбат не растерялся и вместе с ротным капитаном Меньшовым, схватив лопаты, закидали огонь песком и снегом. Бестолковщина, переходящая в панику, царила кругом.
Тревожные ворота в сторону леса открыть никак не получалось, так как дежурный не смог найти ключи, тогда передний танк ИС-3 их просто снес и выехал за пределы парка.
– Стоп! Стоп! Я сказал – прекратить учения!!! Отбой тревоге! – заорал в мегафон генерал и остановил «войну».
Напряжение разом схлынуло, но броуновское движение людей и техники продолжалось и далее минут пятнадцать, пока не удалось поймать и остановить последнего бегающего солдата.
Командир полка построил офицеров: запыхавшаяся и разгоряченная шеренга источала легкий перегар, а над головой клубился пар. Генерал прошел вдоль строя, недовольно покачал головой и велел собраться в клубе на разбор полетов.
Тесный солдатский клуб размещался на первом этаже одной из казарм. Первый вопрос генерала Кузьмичева удивил всех офицеров и был совсем не о результатах проверки боевой готовности. К удивлению Громобоева, и этот генерал был не менее мордат, чем Никулин. Такая же большая арбузоподобная голова и широкая красная морда.
– Чей транспорт стоит на КПП? Это какой-то бардак!
Действительно,
– Это автомобили наших офицеров, – начал было докладывать командир полка, пытаясь пояснить, что это не какие-то посторонние машины гражданских лиц, а свои, полковые.
– Я и говорю, бардак! Развели тут, понимаешь, анархию! Чья «Волга»?
– Какая? – уточнил кэп.
– «Газ-24»! – вновь рявкнул генерал.
– Моя, товарищ генерал-лейтенант! – доложил заместитель командира полка по строю. Эту «Волгу» вечно улыбающийся и неунывающий подполковник Смехов привез из Африки, где служил главным советником бронетанковых войск в армии Уганды. – Техосмотр пройден, машина исправна.
– Мне плевать, исправна она или нет, – сказал как отрезал генерал Кузьмичев. – Офицер, у которого есть личный автомобиль, – пропащий для службы. Он потерян для армии.
– Не понял, товарищ генерал-лейтенант, – всплеснул руками Смехов. – Для чего потерян? Для армии? Для какой?
– Повторяю. Офицер, у которого есть личный автомобиль, потерян для Советской армии! Для какой же еще!
– А я читал, что в американской армии у каждого офицера есть личный автомобиль, – подал реплику с места острый на язык майор Холостяков, у которого тоже был личный «москвич».
– Кто это сказал? – грозно спросил генерал.
– Я сказал, – ответил Холостяков и встал по стойке смирно.
– Объявляю вам строгий выговор за пререкания! Командир, сейчас же запишите ему взыскание. Повторяю, офицер, у которого есть личный автомобиль, потерян для военной службы! Командир полка!
– Я! – вскочил на ноги командир части и вытянулся в струнку. – Слушаю вас!
– Товарищ полковник, вы начальник гарнизона?
– Я! Так точно!
– Как начальнику гарнизона, я вам приказываю: любая машина должна выезжать за пределы гарнизона только с вашего личного разрешения! Ясно?
– Так точно! – вновь гаркнул полковник Плотников и вытянулся в струнку на все свои полтора метра роста.
– А разрешения на выезд выдавать – запрещаю!
– Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант. Так точно!
Офицеры в недоумении зашушукались, и по рядам пошел ропот недовольства. Примерно еще десять – двенадцать человек имели автомобили, помимо тех, что стояли на площадке.
– В чем дело? – повысил голос генерал.
– А как прикажете выезжать в город? – задал вопрос неугомонный майор Холостяков.
– На автобусе! Получайте увольнительную записку и езжайте на общественном транспорте.
– Мы вроде бы вышли из возраста срочной службы, не солдаты, – возмутился Эдуард. Как всегда, он не смог промолчать. – Даже в училище на последнем курсе был свободный выход в город.
– Ваша фамилия, товарищ капитан?
– Громобоев…
– Командир полка, запишите, что Громобоеву за нетактичное поведение выезд запрещен до февраля! И объявляю вам замечание за разговоры и нетактичное поведение. У этого капитана машина есть?