Прощай, Германия!
Шрифт:
Раскильдиев растерянно опустил взгляд на обувь и увидел, что действительно сапоги были грязноватыми, видимо, по пути из автопарка он ступил в лужу и забрызгал их.
– Есть выговор! – улыбнулся лейтенант. – Разрешите идти?
– Иди, пиши расписание. Лично проверю! Бери в руки наставления и переписывай слово в слово. Не торопись, до утра у тебя вагон времени.
Чтобы завершить рассказ об Ослоняне, придется забежать немного вперед. У генерала состоялась весьма примечательная беседа с резервистами, прибывшими в лагеря. Их быстро переодевали,
Помятая, опухшая, небритая «личность» отшутилась анекдотом. «Вчера пил, с утра было тяжко, и думал, что умру. Но сегодня опохмелялся – лучше бы я действительно вчера умер…»
Ну что с таким кадром сделаешь, сплошной кабацкий фольклор. Внезапно на пункте приема появился генерал Ослонян.
– Строиться! – громко скомандовал полковник из его свиты. – Всем встать! Живее, живее! Смирно!
Новички, поругиваясь, с матерками, попытались построиться в одну шеренгу.
– Подравняться! Что за строй? – продолжал выражать недовольство полковник.
Ослонян вышел вперед и махнул рукой:
– Вольно, не шумите, полковник Яблоненко. Видите, перепугали людей, что они про нас потом расскажут дома? Скажут, мол, военные только орут, кричат и командуют? Я хочу просто поговорить с солдатами. Кто тут отвечает за воспитательную работу?
– Я! Капитан Громобоев.
– Вот и славно, заведи людей куда-нибудь и посади.
Эдуард выполнил распоряжение генерала, и тот принялся беседовать с собравшимися:
– Товарищи солдаты! Все вы знаете, какая сложная обстановка в стране. Перестройка, гласность, демократизация, ускорение, понимаешь ли, реформы в экономике. Но есть силы, которым не нравятся позитивные изменения, понимаете ли! Вот, например, Карабах! Устроили там, понимаешь ли, барабах!
– Вот сказанул: Карабах – барабах! Какой забавный генерал, – хохотнул кто-то из последних рядов.
Генерал Ослонян невозмутимо продолжал:
– Я хочу довести до вас истинную обстановку, как все на самом деле, понимаете ли! Азербайджанские экстремисты, понимаешь, затеяли резню в Сумгаите, в Баку, резали армян! Женщин, детей! Насиловали! Сердце разрывается от боли! Это надо было прекратить, и армянские мужчины освободили Карабах! От азербайджанских экстремистов!
Генерал говорил с болью и гневом, горячился, и из-за этого его речь сбивалась, и слова звучали с сильным и забавным акцентом для слуха русского человека.
– А не наоборот ли было дело? – спросил какой-то весельчак.
– Нет! Я получаю информацию из первых рук, прямо из Армении! – решительно воскликнул генерал.
– А если бы сейчас на вашем месте был генерал-азербайджанец, он бы совсем другое говорил. Наверняка!
– Сынок, поверь мне, я правду говорю! Чистую правду!
Слушатели посмеивались, перемигивались, они были настроены развлечься и подшучивать над генералом. Ослонян злился и от этого все хуже говорил по-русски.
– Нельзя быть такими черствыми и бездушными, когда кровь льется рекой! Когда наши земляки страдают и гибнут…
– Не наши, а ваши, – поправил здесь же генерала кто-то из зала.
И снова прозвучала шутка о происхождении фамилии генерала, и явно с подачи мстительного и злопамятного Раскильдиева, сидевшего со своим взводом:
– Товарищ генерал, а вот у вас армянская фамилия, для русского уха забавная, она от слона происходит или от осла…
– У русских тоже много разных фамилий… – начал было генерал.
Тут в разговор вмешался комбат и резко оборвал партизана:
– Товарищ солдат, как ваша фамилия?
– Попов, а что?
На лице комбата нарисовалась восторженная улыбка.
– Надо же, как удачно… А фамилия корни ведет от попы или от попа?
– От попа…
– А я думаю, именно от попы!
Генерал не стал больше продолжать разговор и решил завершить беседу:
– Гибнут советские люди! Мы же все советские люди!
Видя, что начальник сейчас может наговорить лишнего, полковник из его свиты подбежал и что-то прошептал на ухо генералу.
– Ладно! Продолжим в другой раз! Идите заниматься делами!
Солдаты нехотя расходились и искренне огорчились окончанию представления.
И тут Громобоев заметил, с какой нескрываемой лютой ненавистью на генерала смотрят Мамедов и Гасанов.
– Ну что, волчата, так злобно зыркаете? – накинулся на них Эдуард. – Этот генерал правду говорит ведь! Только и можете с безоружными женщинами и детьми расправляться. А в настоящем деле вы трусы и после первых выстрелов драпанете. Вот вы мне все о независимом Азербайджане говорите, о своей азербайджанской армии. Да вы ведь не солдаты и все вы не бойцы! Дисциплины в вашем войске не будет, долбанут вас хорошенько, и побежите без оглядки до самого Баку! Только и умеете, что урюк выращивать…
– Это мы еще посмотрим, кто кого… – с угрозой в голосе пообещал Гасанов. – Всех порежу!
А хитрец и провокатор Мамедов шикнул на товарища и с ухмылкой ответил:
– Мы мирные люди, и нам нечего делить. Это все вы, русские, нас провоцируете и стравливаете! Я не собираюсь воевать, я торговать буду, виноград буду вам, русским, возить. А вы его будете покупать, дорого покупать… Я буду хозяином тут у вас, в России! Богатым хозяином! А дурачки пусть с автоматами по горам бегают…
О внеплановой политинформации генерала Ослоняна кто-то доложил руководству, и разразился скандал. Эдик случайно оказался свидетелем, как заместитель командующего генерал Кузьмичев распекал того на самых повышенных тонах:
– Я вам запрещаю общаться с солдатами и разжигать национальную рознь! Слышите, товарищ генерал? Запрещаю, строго-настрого!
– Да я просто хотел пояснить… – попытался возразить Ослонян.
– Объяснять будете в Ереване или в Степанакерте, когда вас туда переведут! А здесь – не надо!
Вскоре маленького генерала командование действительно по-тихому перевело на Кавказ, служить на родине. Офицеры полка искренне о нем сожалели, особенно Раскильдиев – очень уж забавное у них вышло с этим начальником общение…