Прощай, гвардия!

Дашко Дмитрий

– Он офицер и не может иначе. Полковник прав. Не наше дело судить. Наше дело воевать. А еще он думает, что у него все козыри на руках.

– Оно и всамделе так? – прищурился Чижиков.

– Так, да не так. – Я улыбнулся. – Есть вещи, о которых полковник еще не знает, а когда узнает, ему это очень не понравится.

Будь у шведов артиллерия, нам действительно пришлось бы туго. Но вот с пушками у них напряженка. Те, что были, нынче сплыли, причем в наши руки.

Мы вернулись к своим.

– Вильбранд

упрямится, – пояснил я Мюнхгаузену. – Готовьтесь к бою. Но не сразу. Хорошая драка начинается с подготовки.

Я подал условный знак горной батарее.

Ну, Ивашов, голубчик, не подведи!

Горушка окуталась дымом. Есть!

Первые ядра, перелетев стены, обрушились на соседние с ратушей дома, с треском проломили крыши, порушили местами балконы.

Недолет. Сейчас канониры сделают поправку – и держись, Вильбранд! У тебя еще будет возможность пожалеть о своем упрямстве.

Расчет оказался верным. Чего точно не ожидали шведы, так это того, что горная батарея захвачена нами. Вероятно, до последней минуты надеялись, что огневая поддержка на их стороне, что канониры просто опасаются расстреливать свой же город.

И какое же разочарование испытали защитники крепости, когда второй залп полностью накрыл сине-желтое каре! Люди валились рядами, разлетались, будто кегли. Кому-то оторвало голову, кому-то – руку. Пролегла широкая просека, разметав по сторонам живых и мертвых.

От волнения я завертел пуговицу на кафтане, едва не оторвав ее с мясом.

Любые другие, окажись на этом месте, дрогнули бы, но только не шведы. Каре заметно сузилось, но на нас по-прежнему глядел ощетинившийся багинетами строй.

И тогда наступил звездный час ракетчиков. Я отправил их батарею на ближнюю сопку, оттуда они дали один-единственный залп, которого хватило на то, чтобы немногим менее трех сотен шведов расстались с жизнью. Мне стало ясно, почему немцы в Великую Отечественную боялись наших «катюш», почему сходили с ума и в панике бежали.

Это было чудовищно!

Громадный язык пламени слизнул шведов и почти сразу потух. Мы, как по команде, одновременно сняли с голов шапки.

Гарнизон Вильманштранда больше не существовал. Власть перешла в наши руки, пусть и обошлось без символической церемонии передачи ключей от города.

Осталось дождаться корпуса Врангеля. Надеюсь, шведы не сразу поймут, что город уже захвачен.

Горели несколько ближайших к площади домов, но их быстро затушили, пока огонь не пошел гулять по всему городу. А вот ратуша серьезно пострадала, сначала от артиллеристов, а потом от ракет.

Я подозвал к себе Мюнхгаузена:

– Ротмистр, позаботьтесь о людях. Надо их накормить. Лекари пусть займутся ранеными. Часов двадцать у нас еще есть.

– А потом?

– Потом будет по-настоящему жарко, – усмехнулся я. – А еще –

расставить посты. В город впускать, обратно не выпускать. Об исполнении доложить.

Я занял дом, служивший ранее резиденцией Вильбранду. На мое счастье, полковник был холост, иначе я не смог бы смотреть в глаза его вдове и детям.

Можно успокаивать себя тем, что война есть война, но в те моменты, когда вокруг не стреляют ружья и не взрываются снаряды, этот способ не работает.

Мне пришлось принимать делегацию горожан. Возглавлял процессию мэр – круглый, пузатый, с противной бородавкой на мясистом носу. Лицо обрюзгшее, на отвратительно выбритых щеках – рыжая щетина, в маленьких поросячьих глазенках – страх.

– Слушаю вас, – сказал я, не вставая со стула.

Тощая пугливая девица, у которой раньше квартировал Вильбранд, накрывала стол чистой скатертью, извлекала съестные припасы: индейка, вареные яйца, соленые грибы, душистый хлеб.

– Я облечен доверием пославших меня горожан, – залебезил мэр. – Мы рады приветствовать у себя храбрых русских воинов и надеемся, что…

Я прервал его взмахом:

– Можешь не продолжать. Я знаю, что вас волнует. Грабежа, пока тут стоят мои люди, не будет. Об этом я уже распорядился. Если кого-нибудь из моих солдат заметите в непотребстве, сообщите мне. Виновный будет наказан. Сурово наказан. Ясно?

Горожане закивали:

– Храни вас Господь, герр майор.

Я отпустил их, успокоенных, и принялся дожидаться Мюнхгаузена и Ивашова. Они должны были прибыть с минуты на минуту и доложить о текущей обстановке.

Хлопнули двери внизу, напуская холоду, застучали по лестнице каблуки. В комнату ввалились оба – деловитые, энергичные.

Я встал, поправил шпагу, пригласил:

– Прошу к столу, господа офицеры.

Служанка поставила на скатерть пузатый кувшин. Барон и Ивашов потянули носами, догадываясь, что это вино. Весело переглянулись.

– Не надо. Уберите, – велел я служанке.

Офицеры проводили кувшин тоскливым взглядом, но промолчали, хотя я точно знал, что они не одобряли моей строгости. Как же! Город взят на шпагу, до подхода неприятеля еще прорва времени. Жизнь, можно сказать, наладилась. Ну, хотя бы до утра.

Однако я не был настроен столь прекраснодушно. Ночь могла преподнести нам уйму сюрпризов, да и шведов не стоило встречать с больной головой. Кому, как не мне, знать гвардейские нравы. Начав, мои подчиненные на одном кувшине точно не остановились бы.

Служанка зажгла дополнительные свечи в парных подсвечниках. Сразу стало светлей.

– Докладывайте.

– У меня все в полной готовности, – начал по праву младшего Ивашов. – Пороху и зарядов изрядное количество. Хватит надолго. Выстрелов по тридцать сделаем, а то и больше.