Прощай, гвардия!
Шрифт:
– Подкрепление тебе дать не могу: людей маловато. Поберегись, чтобы с тобой то же самое, что ты с батареей, не сделали. Заряды расстреляешь, сразу уходи, – предупредил я. – В город тебе попасть шведы не дадут, все подходы обложат. Действуй по обстановке. Постарайся соединиться с нашими.
– Будет исполнено, – кивнул Ивашов.
Со слов Мюнхгаузена выходило, что у него тоже все под контролем. Часовые на стенах переоделись в шведские мундиры, чтобы на какое-то время обмануть Врангеля. Солдаты ведут себя спокойно, жителей
Губы у барона нервно вздрагивали. Он явно что-то недоговаривал. Не так-то просто поддерживать дисциплину в отряде. Видимость порядка доставалась ротмистру дорогой ценой.
Молод еще мой барон. Слишком молод.
– В штаб реляцию о взятии города отправили? – спросил я.
– Так точно.
– Можете отдохнуть. Теперь мой черед быть дежурным.
– Но, господин майор…
– Отдыхайте, ротмистр.
В сопровождении Чижикова и совсем юного прапорщика я принялся обходить город, проверяя посты и улицы.
Возле одного из домов услышал громкий мужской смех и прерывистый женский плач. Предчувствия меня не обманули. Два в драбадан пьяных фузилера бражничали за деревянным столом, в углу жались перепуганные насмерть женщины в разорванных ночных рубашках: вдова и ее дочь.
Увидев меня, гвардейцы растерянно вскочили, стали одергивать мундиры, скрывая смущение и страх. Меня тут явно не ожидали.
– Так-так… – Мой голос не предвещал для застуканных на месте преступления ничего хорошего.
Внутри у меня все кипело. Я понимал, что таковы времена и не следует лезть в этот монастырь со своим уставом. Солдатские нравы всегда были и остаются грубыми и невоздержанными.
Но я же отдал ПРИКАЗ! И его ослушались.
– Вон отсюда! – Я выгнал солдат на улицу.
Они стояли, не поднимая глаз.
– В другой раз я расстрелял бы вас на месте. Но завтра за меня это сделают шведы. Искупите вину доблестью – прощу. Нет – горько пожалеете.
Мюнхгаузен спросил меня позже:
– Вы действительно их накажете?
– Если проступок повторится, обязательно.
– А если нет?
– Я всегда даю людям шанс исправить ошибку. Пусть они им воспользуются.
Ночь прошла неспокойно. Остатки гарнизона сложили оружие, однако нашлись горячие головы, которые под покровом темноты пытались правдами и неправдами ускользнуть из города. Часа в три ночи ворота были атакованы десятком драгун. Если бы не усиленные караулы, шведы могли бы прорваться.
А еще ночью произошла встреча с тем, кого я меньше всего ожидал увидеть в захваченном шведском городе. Этому человеку я был обязан крутыми переменами в судьбе. По его воле мне пришлось оказаться в теле курляндского дворянина Дитриха фон Гофена.
Кирилл Романович, мой куратор из другого мира, еще более бледный и худой, чем раньше, с синими кругами под ввалившимися от усталости глазами, появился в спальне бывшего коменданта как раз перед тем, как я решил чуток поспать перед трудным днем.
Сначала
– Здравствуйте, Игорь.
На сей раз гость из будущего назвал меня просто по имени, что было весьма необычно. Раньше он держался подчеркнуто вежливо и официально.
– Здравствуйте. – Я присел на кровати и предложил Кириллу Романовичу занять свободный стул.
– У меня очень мало времени, – начал говорить он.
Я, не выдержав, фыркнул:
– Мало времени… Я почему-то так и думал.
Моя фраза задела его. Он нахмурился:
– Игорь, прошу отнестись к моим словам максимально серьезно. У нас большие проблемы.
– У нас? – переспросил я.
– Да-да, у нас с вами, – подтвердил он. – Наш план под угрозой. Да ладно, чего скрывать? Короче, он полетел к такой-то матери!
Чтобы успокоиться, я набрал в легкие побольше воздуха и на выдохе спросил:
– Кирилл Романович, конкретно скажите, что пошло не так.
– В том-то и дело, что детально сказать не могу. Мы внезапно оказались отрезанными от нескольких пластов времени. Творится нечто странное. Будущее стало настолько зыбким и нестабильным, что мы очень опасаемся за судьбу вашего мира.
– Типа апокалипсис сегодня? – мрачно пошутил я, но Кирилл Романович не оценил моего юмора.
– Не сегодня, Игорь. Даже не завтра или послезавтра, однако очень скоро. Мы не смогли определить точную дату этих перемен. Только это не апокалипсис, а нечто другое. Менее страшное, но все равно не предвещающее ничего хорошего. Ряд перемен к худшему, причем в России и скоро. Мир словно сойдет с ума.
У меня на кончике языка давно вертелась одна гипотеза, и я не преминул ее высказать:
– А это не ваши товарищи по невидимому фронту расстарались?
– Нет, они тут ни при чем. Это я могу вам гарантировать хоть на двести процентов. Они сами в шоке, причем настолько, что предложили нам объединить усилия. Такого на моей памяти еще не происходило.
– Понятно. И как, скооперировались?
Собеседник кивнул:
– Мы пошли на это. Ни у кого из нас по отдельности просто не хватило бы ресурсов, чтобы отправить своего корректора в ваш мир. Игорь, вы должны помочь.
– Но как? Из ваших слов я так ничего и не понял. – Я в сердцах ударил рукой по правому колену. – Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю что.
– Точка перелома находится в Петербурге. Будем считать, что с «куда» мы определились. Теперь насчет того, что от вас потребуется. Помните, я говорил, что у вас феноменально высокий коэффициент самореализации? Вам придется воспользоваться им на всю катушку. Все это пригодится, когда случится нечто такое, чего просто не должно было произойти именно в этот момент. Что-то неправильное, губительное.