Прощай, Жаннет
Шрифт:
Смысл сказанного дошел до Кэрролла, и он улыбнулся.
– Не надо уж так на меня, с кувалдой. Встретимся завтра и все обсудим.
– Разумеется, – согласилась она. – Договоритесь с Жаком о времени. Лучше попозже. У меня завтра куча дел с коллекцией.
– Значит, вы будете ее делать несмотря ни на что? – спросил он.
– Certainement, [53] – ответила она с прохладцей в голосе. – Вы что, думаете, что в таком важном деле я могу положиться на кого-нибудь, кроме себя самой?
53
Конечно (фр.).
Морису удалось поймать Жака и отвести в сторону.
– Ну, как все прошло?
– Нормально, – ответил Жак. – Чем дольше я наблюдаю Жаннет в действии, тем лучше осознаю, какая она необыкновенная женщина. У нее железная хватка.
Морис рассмеялся.
– А если не удастся уговорить Кэрролла?
– Жаннет найдет выход. Я в этом уверен. Раз она решила, так и будет.
– У меня есть миллион франков, и я его ставлю на нее, – сказал Морис. – Имей это в виду и напоминай ей при случае. Однако обстоятельства могут измениться.
– Я запомню, – улыбнулся Жак. К ним подошла Мартина.
– Уже двенадцатый час, – сказала она Жаку, – а мне завтра рано на работу. У нас первые примерки.
– Я отвезу тебя домой, – предложил Жак.
– Не стоит тебе из-за меня уходить. Я могу взять такси.
– Не глупи, – улыбнулся Жак. – Мне тоже завтра рано на работу.
Гости начали расходиться. Первыми ушли Жак, Морис и Мартина, за ними – Филипп и Марлон.
– Прекрасный ужин, – заметил Филипп. – А твоя сестра – настоящая красавица. Мне бы хотелось с ней поработать. Давай завтра поговорим?
– Нет проблем, – ответила Жаннет. – Я приду рано. Наконец остались только Кэрролл, Стефани и Патрик.
– Почему бы нам всем не пойти к Регине и не выпить на сон грядущий? – неожиданно предложил Кэрролл. – Неплохо посидим.
Жаннет отрицательно покачала головой.
– Только не сегодня. У меня слишком много дел завтра. Он повернулся к Лорен.
– Тогда вы и Патрик? Лорен улыбнулась.
– Не думаю, мистер Кэрролл. Я что-то устала. Эта разница во времени… День такой длинный получился.
– Я сегодня же возвращаюсь в Лондон, – сказал Патрик. – Пообещал своей дорогой старенькой мамочке позавтракать с ней завтра. Как-нибудь в другой раз.
Кэрролл повернулся к Стефани.
– Похоже, что только мы с вами еще живы. Стефани взглянула на Жаннет и молча улыбнулась.
– Что ж, хорошо, – сказал Кэрролл, поднимаясь. – Тогда пошли. Он повернулся к Лорен. – Я завтра буду разговаривать с вашим отцом. Не хотите что-нибудь передать?
– Да нет, – ответила Лорен. – Просто передайте привет и скажите, что мне здесь очень хорошо.
– Когда Рене сможет отвезти меня в аэропорт? – спросил Патрик.
– Он ждет тебя в машине, – ответила Жаннет. Они направились к двери.
– Сестра у тебя – что надо, – заметил Патрик. – Надеюсь, мы будем часто видеться.
– Наверняка, – ответила Жаннет. – Она здесь все лето пробудет.
Проводив гостей, сестры поднялись по лестнице. Лорен остановилась у дверей своей комнаты.
– Все было замечательно, – сказала она. – Спасибо. Я чувствовала себя как какая-то знаменитость.
– Ты и есть знаменитость, – сказала Жаннет. – Ты моя сестра.
Лорен быстро наклонилась и поцеловала Жаннет в щеку, потом вошла в комнату и закрыла за собой дверь. Жаннет минутку постояла в задумчивости, потом медленно пошла через холл в свою комнату.
Жак стоял за аркой Лидо, наблюдая за толпами нарядной публики, спешащей к театральному входу с тисненными золотом приглашениями в руках. „Кадиллаки» и „роллс-ройсы» один за другим подъезжали к подъезду и высаживали новых зрителей. Час назад вызвали полицейское подкрепление для регулировки движения на Елисейских полях. Он взглянул на часы. Было уже почти десять, и они запаздывали на целый час. Ужин должен был быть подан в десять, а показ коллекции начаться ровно в полночь.
Как всегда, Жаннет оказалась права. Сказала, что все приедут, и все приехали. Жак уже заметил Джона Фейрчайлда, прошедшего в театр со своим эскортом. Евгения Шеппард, законодательница моды в американской прессе, тоже приехала. Это был не просто показ коллекции, а светский раут. Появилась мадам Помпиду, жена президента. Ее и сопровождающих ее лиц немедленно провели к почетному столику. Приехали сливки французского общества – мадам Шлюмберже, Ротшильды, Дассо… Возможно, для многих из них это был первый визит в Лидо. Звезд кино, лица которых мелькали в толпе, вполне хватило бы на средний кинофестиваль – Брижжит Бардо, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Софи Лорен, Фей Даноуэй, Грегори Пек с женой, Давид Найвен с женой и еще, и еще. Он всех и не запомнил.
Французская пресса тоже была представлена очень широко. Роберт Кайле из „Vogue», практически вся редакция „L'Officiel», репортеры и фотографы от каждой сколько-нибудь значительной газеты или агентства новостей.
Но больше всего Жак торжествовал, когда после рассылки приглашений ему стали звонить другие кутюрье, прося достать приглашение. Когда он увидел, как под арку прошли Марк Воган, Живанши, Сен-Лоран, Пьер Карден и Курреж, то понял, что они своего добились.
Он снова посмотрел на часы и заторопился к входу, где его остановил метрдотель.
– Принцесса Грейс здесь, с ней еще четыре человека, а у нас нет свободного столика.
– Посадите ее за мой стол, – быстро распорядился Жак. – Рядом с мадам Помпиду.
Метрдотель кивнул и поспешно ушел. Жак вошел в театр, направляясь за кулисы, за столики, украшенные красными воздушными шариками с надписью „Жаннет де ла Бовиль». Он прошел через комнату и подошел к двери, ведущей за кулисы.
Тут и там он слышал обрывки разговоров. „Она совсем спятила. На это же ушло целое состояние». „Видно, она нашла богача с кошельком побольше его члена». „Тут дело в лорде Патрике Рирдоне. Он собирается на ней жениться». „Или он или мадам Поньяр». При упоминании имени фантастически богатой лесбиянки раздался смех.