Прощайте, скалистые горы!
Шрифт:
Донёсся шум приближающегося самолёта. Разведчики нырнули в укрытия под плащ-палатки. Наблюдать за воздухом остались Ломов и Ерошин.
Снежная крупа уже не падала. В чистом воздухе далеко были видны сопки. Невысоко в небе беззаботно плыли белёсые барашки облаков. Истребитель Me-109 кружился над сопками и можно было догадаться, что он кого-то ищет.
— Много не налетаешь без горючего, — с усмешкой сказал Ломов.
Бреющим полётом прошёл над сопками по кругу и ещё долго шарил в стороне на востоке.
Укрытия от снежной крупы и ветра замаскировали разведчиков от авиации врага.
— И это предусмотрел командир, — сказал
— Предусмотрел. Не то что некоторые с широким клёшем, которые спят на вахте, егерей упускают, — пошутил Борисов и, глядя на покрасневшего Громова, дружески похлопал его по плечу. — Я шучу, Васёк. Чего только на войне ни бывает? Ты же не сам отпустил, а упустил. Вот и успокой себя этой грамматикой. А стыдиться надо, виноват. Устрой себе драйку, ох и помогает. Я тоже иногда отпущу гайки, а потом так подкручу — дыхнуть невозможно. Ну, а если в разведку идёшь или на операцию какую, тут, брат ты мой, не только все гайки подкручивай до отказа, но чтоб ни задиринки-придиринки к тебе не было, понял? Подумай об этом, о дисциплине-то, — серьёзно добавил он, глядя в открытые голубые глаза Громова.
— Немцы идут! — сообщил Шубный.
Отряд рассыпался по сопке, заняв круговую оборону.
По лощине со стороны аэродрома шли два немца, а левее, на сопке, показались ещё три автоматчика. Они двигались, не торопясь, далеко друг от друга, озираясь по сторонам.
— Ищут неуверенно, но почти без страха, думают, мы далеко на востоке, — шепнул Ломов Чистякову и посмотрел на часы. До темноты оставалось больше двух часов.
Ждали недолго. Трое автоматчиков подымались на сопку всё ближе к отряду, а двое свернули на север. Ломов не спускал глаз с патруля, и когда передний немец подошёл совсем близко, нервы его сдали. Короткая автоматная очередь разрезала напряжённую тишину. За командиром нажал на спусковой крючок кто-то из матросов. Автоматную стрельбу услышали двое солдат, ушедших на север. Они побежали обратно к аэродрому, иногда оборачиваясь на сопку, где погиб патруль.
Реймо, с разрешения командира, обшарил убитых и приполз, нагруженный тремя автоматами, патронами, шестью гранатами. Прихватил он и документы. Ломов положил их к себе в карман.
Ломов разделил отряд на две части. Чистяков, Громов и Реймо ушли на соседнюю сопку. Оставлять эту командную высоту Ломов сейчас не хотел. С двух сопок можно было обстреливать в широком секторе, создать видимость большого отряда. Две позиции затрудняли и окружение отряда.
Время шло. Разведчики сделали укрытия из камней, оставив амбразуры, наполнили патронами запасные диски. Только сейчас Ломов заметил на головах матросов сдвинутые на затылки бескозырки. Ленточки с золотыми якорями обнимали их плечи. Из-под расстёгнутых ватников выглядывали полосатые тельняшки.
— Идут! Идут, товарищ командир, — пробасил Борисов, пододвинув к амбразуре ствол автомата.
По лощине, со стороны аэродрома, шло человек пятнадцать немцев с собаками. Они быстро приближались. Метров за триста они свернули на юг и скрылись за ближней сопкой, а на ней уже показались вражеские автоматчики
Немцы хотели окружить сопку, где погиб их патруль, но по ним открыла огонь группа Чистякова. Тогда немцы решили, что отряд отошёл, и начали окружать другую сопку.
«Не иначе как дали приказ взять живыми. Тем лучше», — подумал Ломов и, дав возможность
В это время на сопку, где находился Ломов, забрался миномётный расчёт немцев. Услышав рядом автоматную стрельбу, миномётчики кинулись бежать, но были уничтожены Шубным и Ерошиным.
— Вот к чему приводит неорганизованность, — сказал Борисов командиру и, довольный, заулыбался.
По камням били пули, с визгом рикошетили, но разведчики прекратили огонь, время сейчас работало на них.
К Ломову подполз молоденький Козлов и попросил разрешения добыть миномёт, торчавший около убитых немцев. Заманчиво было приобрести эту «лёгкую артиллерию». Ломов разрешил.
Козлов быстро пополз к склону сопки, остановился и, сжавшись в комок, прыгнул вниз за валун. Немцы открыли по нему огонь, но отважного разведчика прикрыли с сопок. Тяжело нагруженный, Козлов приполз обратно.
— Ротный миномёт, товарищ командир, — доложил он и, отвязав от пояса верёвку, тянувшуюся за ним, стал её сматывать. На другом конце верёвки было привязано семь лотков с минами и автомат «шмайсер».
— Это я, чтобы два раза не ходить, — пояснил Козлов, доставая из-за ватника три мины. Оказалось, он освободил специально один лоток и насыпал в него патроны, собранные у убитых.
— Молодчина! — дружески похвалил его Ломов. — Миномётчика у нас только нет… Ничего, я сам.
— Как нет! Я зря, что ли, в учебном отряде учился? — сказал Козлов и провёл рукой по чёрной трубе миномёта, как будто боясь, что её сейчас отберут.
— Оборудуй позицию, — приказал Ломов и, глядя на «шмайсер», подумал: «Без оружия и патронов не останемся».
Немцы ударили снова. Свистели над головами пули. Протяжно взвизгнули мины. Теперь никто из разведчиков не думал, что их хотят взять живыми.
Козлов навёл миномёт и выпустил первую мину. Она разорвалась на склоне противоположной сопки, вторая дальше, третья — за сопкой. Козлов вносил поправку в прицел, сам корректировал огонь… Вражеский миномёт замолчал. Козлов, раскрасневшийся и потный, ликовал. Он так увлёкся, что даже встал во весь рост, но вовремя спохватился. Радость была недолгой. Снова завыли мины, теперь с двух сторон. Немецкие автоматчики хоть и наугад, но били не переставая.
Козлов суетился около миномёта, пока не осталось у него два нетронутых лотка. Их оставил на всякий случай. Он прислонился к камню и, всё так же радостно улыбаясь, заправил густые волосы под бескозырку… С воем проныла мина и разорвалась, ударившись о камень около Козлова. Ломов видел, как погиб разведчик, видел, как он повалился на землю. Не верилось глазам. Казалось, матрос Козлов всё ещё стоит перед ним радостный, улыбающийся.
Слева от Ломова простонал Башев, но остался лежать у амбразуры. Борисов подполз к нему.
— В руку, Миша, в левую, — сквозь зубы проговорил Башев.
Они отползли в сторону. Борисов разорвал индивидуальный пакет, стал перевязывать.
В это время, как по команде, замолчали миномёты, начала стихать автоматная перестрелка. Потом она прокатилась где-то за сопкой.
Никто из разведчиков не мог понять, в чём дело. Казалось, немцы дрались между собой. Но вот на макушке противоположной сопки, пригнувшись, пробежал человек в тельняшке и, с ходу стреляя из автомата, залёг. Ломов успел вскинуть бинокль, и у него вырвалось: