Проще простого
Шрифт:
В лаборатории полыхало… Бумага, разбросанная по помещению, почти превратилась в пепел. Пламя охватило старую мебель. Вот за этим столом, что так жадно пожирает огонь, тетка безмятежно пила чай… Но где же она?!
Стена уже объята пламенем, и недалека та минута, когда вспыхнет спичкой и весь домишко…
Согнувшись в три погибели — только так еще можно было дышать хотя бы через раз, — я, оглядывая и ощупывая полы, начала искать химичку, чье отчаянное сопротивление бандиту, возможно, спасло мне жизнь.
Слезы текли из глаз ручьями, щипало их зверски. Что там случилось с косметикой, я и не думала,
Один раз я решилась поднять голову и тут же чуть не угодила под факел, вспыхнувший на столешнице. Трещали и лопались банки с химикатами, вонища стояла удушливая. И так дышать нечем, а тут еще и дополнительная газовая атака!
Тетку я нашла совсем рядом с дверью, только с другой стороны. Пройдя по периметру всю комнату, я уже отчаялась и стала возвращаться, теперь уже всерьез задумавшись о своей собственной жизни.
Анна Семеновна, или как ее там, не помню, лежала на животе, лицом к выходу. Возможно, она пробовала ползти, но отключилась и теперь умирала. А может быть, и умерла уже.
Упав рядом с нею на бок, я захватила женщину здоровой рукой под мышку и поволокла к выходу.
Это был тот еще подвиг! Честное слово, откуда только силы взялись! Тащить совершенно бесчувственного человека одной рукой, когда нечем дышать и того и гляди грохнется что-нибудь сверху…
Плакать было не стыдно — и так слезы лились, словно из-под крана. Шепотом матерясь и разговаривая сама с собою этими же выражениями — помогает, между прочим! — я кое-как добралась до сеней. Высунув голову из дверей, дышать там было полегче, я перевалила Анну Семеновну через порог до пояса и выкарабкалась сама. И тут кто-то пришел мне на помощь. Я так мечтала, чтобы мне помогли пораньше, но и сейчас это было очень вовремя.
Меня вытащили за руки, и я почувствовала резкий запах нашатыря у носа — прибыл врач!
Сначала я открыла глаза, а затем попыталась стряхнуть скоростное головокружение.
— Спокойно, девушка, — проронил наклонившийся надо мною Айболит — лысый бородатый мужчина в перепачканном халате, — сейчас вас должно подташнивать, это скоро пройдет.
— Ага, — послушно сказала я, с трудом поднялась и встала на ноги. Анна Семеновна лежала на носилках правее меня, и над нею колдовали два врача. «Значит, ей в два раза хуже, чем мне», — резонно подумала я.
«Ой-ей!» — Я осмотрела свой великолепный когда-то костюмчик. Он теперь красочно свидетельствовал о том, что его хозяйка где-то валялась. Осмотревшись внимательней, я согласилась: валялась, причем не один раз.
Оказаться в таком виде среди белого дня и посреди города — даже для меня было бы перебором. А что же, интересно, у меня на лице? Сумочки с собой не было — наверное, сгорела. Туда ей и дорога, но в зеркало взглянуть просто необходимо. Я огляделась: вокруг полыхавшего домика уже копошились пожарные, зрителей тоже набежал целый партер. Сиреневой девочки я не заметила, пришлось попросить помощи у ближайшей, которая взглянула на меня с симпатией. Зеркальце мне и объяснило причину этой симпатии. Таня Иванова стала теперь чумазой мулаткой. Увы, подобное преображение почему-то не вызвало у меня особого веселья. Снова подбежал Айболит со своими советами. Наклонившись к его уху, я попросила халат и пообещала вернуть его потом. Тут врач впервые посмотрел,
У подтекающего гидранта я кое-как умылась. Приведя себя в приблизительный порядок, я смылась из толпы, тем более что приехала «Скорая».
Проходя мимо стены морга, я опять подумала про символизм такого соседства и решила поговорить об этом вечером с Леней — хорошенькая темочка для затравки. Мысль о Лене крутанулась и напомнила о Саше. Выйдя из-за здания морга, я его увидела. Он стоял рядом со своей тореадоровской «БМВ» и разговаривал по телефону. Хорошее настроение у человека: смеется и машет рукой, а тут вся надежда на то, что люди не станут всматриваться в чудо в белом халате, которое перебегает через дорогу.
Саша бросил на меня быстрый взгляд, потом снова занялся разговором — не узнал. Подойдя к нему вплотную, я спросила:
— Как пройти в библиотеку?
Он вздрогнул, посмотрел на меня, приоткрыл рот и закрыл телефон.
— Это ты? — потрясенно спросил он.
— Не похожа на девушку твоей мечты? — Я спешила сесть в машину — что и говорить, немного стеснялась своего внешнего вида. Саша же продолжал пялиться с открытым ртом и больше никак на меня не реагировал. Даже дверь не открыл. Если будешь ждать милостей от мужчин, поняла я, превратишься в прошлогодний сухарь. Я сама открыла дверь и скрылась в салоне.
Саша медленно обошел машину и плюхнулся рядом со мной.
— Что случилось? — спросил он. — Тебя не было так долго, что я даже засомневался, нужно ли тебя ждать. Почему ты в халате? Откуда он у тебя? Чем это от тебя пахнет, костром?
— Поехали, а? — Я поморщилась, потом очень нехотя ответила: — Халат подарил Айболит, пахнет действительно костром.
Говорить не хотелось, я подумала: не закурить ли мне, и тут же вздрогнула от отвращения. Наглотавшись дыма насильно, я потеряла интерес к тому, чтобы заниматься этим добровольно.
— Что случилось, тебе плохо? — наклонился ко мне Саша.
— Я, кажется, бросила курить, — тихо ответила я.
Саша завел мотор, и мы поехали.
— А сейчас куда?
— Можно домой? На сегодня я накаталась. Хотелось бы надеяться.
— Да уж, — согласился Саша, закурил, покосился на меня и выбросил сигарету в окно. Джентльмен.
— Рассказывай, — потребовал он.
Я отмокала в семи водах с морскими солями. Мазалась гелем сначала справа налево, а потом слева направо. Понюхаешь полотенце — все равно пахнет, хоть стреляйся из рогатки! Вышла из ванной, только когда наплескалась чуть ли не до изжоги и стало совсем невмоготу. Побрызгалась дезодорантом и чуть-чуть духами. Потом стала варить кофе. Опять переложила сахару…
Посидела на подоконнике, подумала и почувствовала, что наконец-то заболела. Ко всем прочим делам меня еще и знобило. Попробовала закурить — сигареты поменяли свой вкус, — противно, и все! Неужели я действительно брошу курить? А как же имидж?!
Попозже еще и захлюпала носом. Ближе к вечеру навалилась температура, даже уши заложило. Пришло понимание: гибну во цвете и обаянии. А Лени все еще нет. Здравствуй, еще одно разочарование в жизни! Прождала почти до семи часов, а потом от огорчения упала в кровать и включила ящик для идиотов.