Проще убить, чем…
Шрифт:
Ким удовлетворенно кивнул. Он, видимо, хотел что-то сказать, но передумал, не желая мешать Духу.
– Как-то мы с матерью поехали к родне на годовщину смерти ее сестры, моей тетки. Она глупо и трагически погибла. Пьяный водила въехал в автобусную остановку, где была она.
Мы с мамой возвращались домой с поминок, когда она вдруг сказала:
– Миша! А меня ведь экземой бог наказал.
– ?
– За то, что я Ленку не уберегла. (Ленка – моя покойная тетка.) Была бы я понастойчивей, может, та и пожила бы еще.
Я, понятное дело, удивился. Как так, спрашиваю. А мать говорит:
– Предчувствие у меня в тот день было нехорошее. Помнишь, она тогда так, мимоходом ко мне заглянула. Посидели мы с ней, поболтали, чай попили, только неспокойно мне было. Неспокойно и все. Безо всяких причин.
Дух, разминая спину, поводил плечами.
– Я с сомнением выслушал мамин рассказ. В жизни ведь бывают всякие разные совпадения. Но мама настаивала. И в продолжение рассказала другую историю, про свою мать, мою бабку. Я ту очень хорошо помню. Она была веселым оптимистичным живчиком, несмотря на кучу поставленных ей диагнозов и целую аптечку таблеток, которые она должна была принимать и не принимала. Я сам видел, как она их выковыривает из коробочек и выбрасывает в мусор. А дочерям в доказательство соблюдения назначений демонстрировала пустеющие упаковки. Но многих вещей я о ней не знал. Оказывается, в молодости она тайком увлекалась спиритизмом, но не любила об этом рассказывать. Боялась неверия и насмешек. С мамой же она все-таки чем-то поделилась. Бабушка верила, что загробный мир существует. Более того, по ее словам, духи умерших нередко пытаются помочь живущим. Только их возможности очень ограничены.
Мы с интересом, но с большим сомнением слушали Духа. Это его не смутило.
– Вот и я так же смотрел на маму, когда она мне начала это рассказывать, хотя ее не волновало, верю я или нет. Я сказал ей тогда:
– Ты пытаешься меня убедить, что духи подстроили телефонные звонки и спрятали расческу, чтобы Лена задержалась и избежала аварии?
Мать не очень уверенно кивнула.
– Но ведь тогда концы с концами не сходятся. Я с такой же вероятностью могу утверждать, что они хотели обратного. Если бы тетя не потеряла у тебя несколько минут времени, то она, скорее всего, уехала бы другим лифтом, успела на предыдущий автобус и благополучно добралась домой живой и невредимой. И зря ты себя коришь.
Мама пожала плечами.
– Что бы ты сейчас не имел в виду, но твои слова, в сущности, не исключают того, что духи существуют. А действуют они с добрыми или злыми намерениями, это второстепенный вопрос.
Мама тогда тяжело вздохнула.
– Ты, Миша, учти, я тоже не склонна к мистике, но объясни мне тогда один факт. Это уже касается твоей спиритистки-бабки. Помнишь, у нее в комнате над кроватью на потолке был нарисован компас?
Еще бы не помнить. Это была диковинная странность в комнате, заполненной обычными вещами пожилого человека. Он был размером с тарелку, а стрелка у него была настоящая. Она была привинчена к потолку, ее концы традиционно раскрашены в синий и красный цвета севера и юга. Я не раз спрашивал, когда был ребенком, для чего он, но бабушка каждый раз загадочно отвечала: «Это – компас моей жизни». Я удивлялся и злился на этот ответ, а стрелка, как ей и полагалось, смотрела синим концом на север, а красным на юг.
Пока я молчал, вспоминая, мама терпеливо ждала, но когда увидела, что я что-то собираюсь спросить, заговорила сама.
– И тебя, видимо, интересовал вопрос, зачем нужен этот не подходящий к интерьеру предмет. А я знаю. Мама как-то проговорилась. Мы однажды опять вспомнили о духах, и она сказала, что иногда с ними общается, хотя и не объяснила как. Я реагировала недоверчиво, а она вдруг и говорит:
– Хочешь узнать, для чего этот компас?
Она странно на меня поглядела, но потом все-таки решилась.
– Однажды, – сказала она, – я разговаривала с одним моим хорошим знакомым. Точнее, с его духом. И попросила его об одолжении. Я хотела знать, когда умру. Выяснилось, что духи могут не так уж много и способны предвидеть жизнь людей только на короткий срок. Но в просьбе дух не отказал. Для этого он и придумал эту стрелку. Так вот, если стрелка повернется на 180 градусов, значит, вскоре я умру.
С тех пор, по ее словам, мама, твоя бабушка, и жила с компасом над головой. В конце жизни она захворала, но почти всегда оставалась бодрой и оптимистичной. Я забыла эту историю и, как любую привычную вещь, перестала замечать этот компас. Но 17 июля 1994 года вечером она позвала меня. Ты знаешь, у нас в доме мы не ходили друг к другу пожелать спокойной ночи. Я решила, что маме, скорее всего, нужно что-нибудь принести. Мама уже лежала в постели. Безо всяких предисловий она задала мне странный вопрос, как будто это было самое главное, что должно меня интересовать: «Мы точно закончили с юридическими формальностями о моем домике, который я переписала на Мишу?» Я кивнула. А мама стала задавать мне какие-то сутяжнические вопросы о ее собственности, как будто она настоящий стряпчий. Я даже рассердилась, но, по мере возможности, ответила. Она успокоилась и неожиданно сделала то, чего не делала давно. Она обняла меня и поцеловала. Я была тронута, но не более того. Честно говоря, по телевизору в то время начинался сериал, который я хотела посмотреть, а потому была в некотором нетерпении. А ночью твоя бабушка умерла. Во сне. Не хочу вспоминать то, что я испытала, но одно помню отчетливо. Случайно я посмотрела на потолок. Синяя стрелка смотрела на юг. И до меня дошло, что мама-то еще вчера знала о близком приходе смерти, и те вопросы задавала, чтобы удостовериться, что ничего из ее небольшого наследства из семьи не уйдет.
Дух сказал: «Уф! – и откинулся на стуле. – Все. Притомился я, братцы».
Ким не удержался и прокомментировал:
– И Шахерезада прекратила дозволенные речи. – А затем обратился к нам: – А вы еще нахально утверждали, что я врун. Да я мальчик по сравнению с ним. И в подметки ему не гожусь.
Мы все дружно и невнятно загалдели. Мы даже чуть не поссорились, поскольку все были уверены, что именно его мнение о рассказе Духа самое умное и оригинальное.
– А я ведь не говорил, что моя история окончена, – неожиданно произнес Дух. – Это только начало.
Но в тот вечер продолжение мы не услышали.
На следующий день стало ясно, что скрытый скептицизм нашей команды к вечерним разговорам исчез. Девчонки притащили с собой одеяла и, укутавшись, расселись поудобнее. Мы, глядя на них, поступили так же. Я достал из своего загашника коньяк. Вообще-то мы, мужики, предпочитали водку, но перед отъездом мне пришло в голову, что, может, дамы не захотят пить приготовленное для них вино, и, не говоря никому ни слова, сделал запасец. Гришка откуда-то приволок маленькие, буквально на тридцать грамм рюмочки. Мы предвкушали развлечение.
Дух нарочно пришел в комнату последним и чопорно всем кивнул.
– Боюсь вас разочаровать, – сказал он. – То, что вы услышите, может показаться вам псевдонаучной лекцией. А мне не хотелось бы упасть в ваших глазах, – он повернулся к своей девушке, – особенно, в твоих, Тася.
Было видно, что той это приятно. Но она одернула кавалера.
– Хватит выпендриваться, Дух. Не тяни уже, начинай.
Мы, переглянулись. Тася назвала Духа нашей кличкой, чего раньше не делала. Эдак и Машка, глядишь, станет звать меня Зверьком, а я это прозвище не очень любил.