Прощения не ждут
Шрифт:
— Только не дружбой!
Кларенс сделал вид, что не обратил внимания на эти слова, и через некоторое время Арни спросил:
— Вы поедете верхом?
— Нет. Зана дает нам снегоступы — по тропе можно пройти только на них. Еще она обещала одежду из оленьей кожи и вяленое мясо. Так что с ранчо я не возьму ничего. Кроме револьвера.
Арни оторопел.
— Это оружие Уиллиса! Оно стоит денег!
Кларенс пожал плечами.
— Тех самых денег, которые он обещал заплатить мне весной.
— Но
— Зачем? Стрелять в койотов? А вот мне, возможно, придется защищаться от Иверса. Я оставлю тебе взамен свое седло. Пусть оно старое, за него все же можно выручить пару десятков долларов.
Арни понял, что все решено. Кларенс дарил ему самое дорогое, что у него было, вероятно, желая тем самым как поблагодарить, так и попросить прощения.
Посмотрев на свои руки, Арни заметил, что они дрожат. Никогда, даже в самом страшном сне, он не мог представить, что все закончится вот так. Ему казалось, что в его сердце образовалась дыра, а в душе дует холодный ветер.
— А как Эвиан узнает, когда уходить?
— Ты поедешь в «Райскую страну» якобы по какому-то делу и передашь ей. Мы так условились.
Арни ударил себя в грудь.
— Я?! А после вашего бегства Иверс явится сюда и снимет с меня шкуру!
Кларенс смерил приятеля взглядом.
— Ты его боишься?
— Я уже говорил, что у него слишком много людей и оружия. В этом случае не испугается только глупец.
— Тогда скажи ему, что ничего не знаешь.
— Он не поверит. Если только ты в самом деле не сообщишь, куда вы идете.
— Нет, — возразил Кларенс, — я подробно опишу тебе наш путь. Мне бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь ты присоединился к нам.
Когда приятель закончил рассказ, Арни спросил:
— Ты уверен, что вы останетесь в Денвере?
— Я ни в чем не уверен.
— А в том, что Эвиан тебя любит?
Кларенс скрипнул зубами. Это была болезненная тема.
— Я надеюсь, что когда-нибудь полюбит.
Через два дня к Зане приехал Джозеф Иверс. Спрыгнув с коня, он с ходу спросил:
— Эвиан у тебя?
— Я ее не видела.
— То есть как? Куда она подевалась?
— Не знаю. Однако могу сказать, что тебе удастся ее отыскать.
— Что ж, тогда именно этим я и займусь.
— Раз уж ты явился сюда, нам надо поговорить, — сказала Зана и погасила трубку. Это означало, что разговор будет серьезным.
— О чем?
— Ты собрался покинуть этот край, Джо?
— С чего ты взяла? Я просто решил прикупить немного земли в другом месте.
— Если тебе нужна еще земля, купи соседнее ранчо.
— В свое время. Тебе что за дело до всего этого?
— А
— То же, что и все отцы — выдам замуж. Она переедет в Шайенн.
— Зря. Лучшей хозяйки этих мест тебе не найти. Ее корни тут.
Джозеф Иверс расхохотался.
— У белой девушки не бывает корней — она следует за своим мужем!
— Я тебе все сказала, — веско произнесла индианка и, повернувшись, скрылась в хижине.
— Ты спятила! — крикнул он, садясь в седло. — Ты уже получила свой лес, тебе этого мало?
Ответа не последовало. Лишь деревья шумели, подобно океанским волнам, да с гор, как это было от века, струился холодный и чистый воздух.
Арни стоял на пороге дома и смотрел на ослепительно-белый снег, словно надеясь, что его чистота поможет ему избавиться от душевного отчаяния, горечи и боли.
Он послушно съездил в «Райскую страну», где наплел что-то о письме, которое хотел бы отправить матери. В голосе отвечавшего ему Иверса был оттенок подозрительности. А еще Арни мельком видел Надин и уловил, что девушка встревожена, как если бы она предчувствовала что-то плохое. Одна Эвиан смотрела так, будто ее ничего не касалось. Однако на следующий день она исчезла.
Арни понимал, что ему надо продолжать жить. Без радости, возможно, против воли, а главное — без дружеской поддержки. Горе и гнев внутри его существа были похожи на стальную пружину.
Утром он привычно встал, оделся, взнуздал лошадь, подтянул подпруги. Позавтракал только потому, что знал: иначе не выдержать. Сунул в седельную сумку несколько ломтиков бекона и вчерашних, уже зачерствевших лепешек для себя и для собак — отныне его единственных напарников и помощников. Арни понимал, что вечером его встретит темный дом, холодный очаг, пустая чугунная сковородка с белой пленкой застывшего жира и мертвая тишина.
Зана оказалась права: очень скоро пошел снег, и дневной свет сразу сделался каким-то сумеречным. Арни знал, что он запорошит следы, но надеялся, что покров не будет таким плотным, чтобы овцы не смогли отыскать под ним корм. Сейчас он должен был думать не о Кларенсе и Эвиан, а о том, как выжить самому и не потерять животных.
Возвращаясь обратно почти в темноте, Арни увидел, что в окнах дома горит свет. Его сердце подпрыгнуло. Кларенс вернулся?! Или это… Иверс? Он в волнении пустил коня по свежему, вихрящемуся от ветра снегу. У Арни мелькнула мысль придержать овчарок, чтобы в случае чего они первыми не попали под пули.
На кухне хозяйничала старая индианка. Она испекла горку лепешек из кукурузной муки на растопленном сале, выложила на блюдо толстые куски оленьей грудинки и сварила целый кофейник крепкого кофе.