Прощения не ждут
Шрифт:
Зана держала на руках ребенка, мальчика. Он был небольшим, но крепким, без каких-либо признаков недоношенности.
Арни замер от изумления, а индианка что-то говорила ребенку с таким видом, будто он мог ее понять.
Потом она сказала:
— Возьми! — И передала мальчика Арни.
Тот осторожно принял ребенка и смотрел на него с изумлением, еще не осознавая, что стал отцом. Маленькое личико, теплое тельце. Чистый лист, на котором жизнь станет писать и писать все новые и новые строки!
Переведя взгляд на Зану, Арни вдруг заметил, что
Молодой человек мотнул головой, словно отгоняя предчувствия. На крыльце появился Джозеф Иверс.
— Твой внук, — сообщила Зана, — один из будущих хозяев этой земли.
Есть минуты, в которые даже у самых жестких существ размякает сердце. По губам Иверса скользнула улыбка, а глаза озарила радость.
— Ты молодец, викинг! — сказал он Арни. — Ты знал, как меня порадовать!
— За это надо благодарить не меня, а Надин, — сказал Арни и повернулся к Зане: — Как она?
— Хорошо, — ответила индианка, — отнеси ей ребенка. Он должен быть с ней.
— До поры до времени, — проворчал Иверс.
— Как мне отблагодарить тебя? — спросил Арни у Заны.
— Теперь у меня есть все, что нужно. Отвези меня в лес, в мою хижину. Я устала и хочу прилечь.
Арни вновь посетило плохое предчувствие, но он ничего не сказал. Сгорая от желания увидеть Надин, он вошел в дом.
Она лежала измученная, но полная тихой радости. На мгновение Арни почудилось, будто Надин куда глубже воспринимает то, что произошло, тогда как он способен вести себя лишь как участливый свидетель.
Осторожно положив ребенка у изголовья жены, он взял ее за руку.
— Спасибо!
Надин счастливо улыбнулась.
— Как мы его назовем?
— Эрик. Так звали моего отца.
— А еще мы, наверное, должны навестить твою мать. Она обрадуется, увидев внука.
Кивнув, Арни подумал о том, что неплохо было бы вновь привезти Ирме подарки и деньги.
Когда он собрался уходить, Надин попросила:
— Пожалуйста, поблагодари Зану. Без нее я бы не справилась. Она приглашала меня к себе. Обещала показать травы и научить разбираться в них.
Арни растерялся.
— Тебя? К ней всегда ходила Эвиан.
— Эвиан ходила не за этим. Она горожанка, и ей никогда по-настоящему не понять природу.
— Что ж, я рад, если ты подружишься с Заной. А сейчас я должен отвезти ее обратно в лес.
Нежно поцеловав жену и осторожно — сына, Арни почувствовал, насколько полнее стала его жизнь.
Когда он привез Зану к ее хижине, индианка предложила ему немного передохнуть. Арни и самому хотелось с ней поговорить, в основном о том, с чего она решила, будто ей нельзя выходить из леса.
Когда он задал вопрос, на ее скуластом, покрытом морщинами лице ничего не отразилось, однако она сказала:
— Ты никогда не задумывался о том, что растения могут существовать без человека, а человек без них — нет? И все же именно человек сокрушает и губит природу, а не наоборот. Я пришла сюда, когда обрела силу. Это случилось, потому что случилось: я не искала ее и не желала этого. Мне пришлось научиться ценить ее, а также мириться и жить с ней. Далеко не все я постигла сама, у меня были наставники — здешние духи. Они велели мне никогда не покидать лес. Если я выйду из него, сила уйдет из меня. Она отправится гулять по свету, а я… я умру.
Арни вздрогнул.
— Мне кажется, это сказки.
— Не думаю. Впрочем, посмотрим, — как бы вскользь заметила индианка.
— Я давно хотел спросить тебя о Джозефе Иверсе.
Зана кивнула.
— Я просто использовала его в своих целях. Когда он находился на грани жизни и смерти, мы заключили договор: такие клятвы обычно не нарушаются. Джо скупил эти земли, прогнал нарушителей лесных границ, не пахал, не сеял и не пас скот там, где я не велела. У него были свои желания, и они исполнились, хотя я и предупреждала о том, что человеку случается бежать от того, что он некогда хотел получить. Иди к своей жене и сыну, Арни, — ты им нужен. Обещай любить эту землю и сохранить этот лес. Они отплатят тебе сторицей.
— После того, что ты мне наговорила, я боюсь оставлять тебя одну!
— Не бойся. Я еще сильна. Когда Надин встанет с постели, пришли ее ко мне.
— Она сказала, что ты будешь ее учить.
— Я попробую, хотя я никогда не думала, что моей преемницей станет белая женщина.
Летние дни были прекрасны: листва переливалась изумрудным светом, и небо казалось огромным синим оком, окруженным острыми ресницами сосен.
С рождением ребенка в Надин появилось что-то новое, некая по-особенному взывающая к жизни сила. Теперь она всегда просыпалась не просто с радостью, а с неуемной энергией, заставлявшей ее работать не покладая рук.
Надин с удовольствием навещала Зану. Пока старуха беседовала с ней, Эрик лежал на одеяле, нередко — разметав пеленки. Молодой женщине нравилось, что ее сын с младенчества вдыхает запахи леса. Он казался на редкость здоровым и крепким.
Зана рассказывала, что простуду лечат дудником, зубровкой и бергамотом, головную боль — корнем ольхи, при болезнях суставов применяют лопух, а раны врачуют тысячелистником, женьшенем и припарками из паутины. Молодой женщине приходилось внимательно рассматривать каждую траву, потому что старуха называла растения иными словами, чем белые люди.
Надин втайне гордилась тем, что индианка выбрала в ученицы именно ее, а не Эвиан. Да и какой мог быть толк от этой горожанки, которая и палец о палец не ударила, живя на ранчо!
Зана говорила много толковых вещей, а еще больше — непонятных. Надин старалась вникать во все. У нее была хорошая память, а также много трудолюбия и старания. А еще она любила все живое.
Однажды, проходя мимо комнаты, где томилась Эвиан, Надин услышала стоны.
— Давно это началось? — спросила она охранника, лениво сидящего у стены.