Прощения не ждут
Шрифт:
Волоча Кларенса по деревянной лестнице, Арни пытался ругаться и неуклюже шутить, будто они были двумя приятелями, перепившими в салуне.
Тесная комнатка была обставлена грубо сколоченной деревянной мебелью и освещалась лампой с разбитым стеклом. На стенах красовались выцветшие картинки из старых календарей и театральные афиши.
Повалив Кларенса на кровать, Арни расправил плечи, перевел дыхание и вытер пот со лба. О том, чтобы найти и позвать врача, нечего было и думать. К утру весь Шайенн будет поставлен
Кое-как перетянув рану друга, он запер дверь на ключ и, стараясь быть незаметным, вышел на улицу. Чтобы не привлекать внимания, он не стал брать лошадь, а пошел пешком, вернее, почти побежал. Он ничего не сказал Кларенсу: на разговоры не оставалось времени.
Глинистое полотно дороги было влажным: башмаки скользили, и однажды Арни едва не упал. Только сейчас он заметил, что на нем неудобная городская одежда, которую, будь его воля, он никогда бы больше не надел. Ему казалось странным, что он возвращается к Надин, ведь он думал, что больше никогда ее не увидит. В эти минуты он был должен лежать, спеленатый мраком смерти, а вместо него умирает Кларенс!
Когда Арни вошел в номер, то показался самому себе призраком, вернувшимся в прошлое. Однако Надин, которая тут же бросилась к нему и крепко обняла, вернула его в реальность. По красным глазам и припухшим векам он понял, что она проплакала несколько часов. Темные блестящие глаза Эвиан были сухими, и Арни с неудовольствием подумал, что ее мысли скрыты за семью печатями. Впрочем, имел ли он право ее осуждать?
— Господи! Арни! Ты жив! Здесь была полиция, они сказали, что преступник взял тебя в заложники и сбежал!
— Так было задумано. Но остальное пошло не по плану. Надин, мне нужна твоя помощь. Надеюсь, ты взяла с собой все, что нужно для лечения ран. Надо вытащить пулю и сделать все остальное.
— О ком ты говоришь?
— О Кларенсе. Я оставил его в гостинице на окраине города. Нужно спешить, иначе будет поздно.
Надин отступила на шаг, и в ее глазах появилось что-то новое, незнакомое и не слишком хорошее.
— Я никуда не пойду.
— Почему?
— Я знаю, он хотел убить тебя!
— Если б хотел, то не выстрелил бы в себя. Я просил его покарать меня, вот он и сделал это. Окончательное решение всегда принимал он, так произошло и на этот раз.
— Что ты сказал ему, Арни? — спросила Эвиан.
Она подошла ближе. Она словно сверлила его взглядом, и у Арни появилось неприятное ощущение, будто он находится в невидимых тисках.
— Все.
— О Джастине?
— Да. И о том, что Дункан — сын Джозефа Иверса.
— Он мой сын, — поправила Эвиан.
— Неважно. Главное — он не сын Кларенса Хейвуда, — сказал Арни и повернулся к жене: — Так
— Нет!
— Ладно, я справлюсь один.
— Я пойду, — вдруг промолвила Эвиан. — Я ведь тоже кое-что умею.
Арни и Надин замерли от неожиданности, а она подошла к столу и, взяв перо и бумагу, написала несколько строк.
— Надин, прошу тебя утром отправить эту телеграмму в Гранд-Джанкшен.
Пробежав глазами текст, та воскликнула:
— Я ни за что не стану этого делать!
И разорвала бумажку на мелкие клочки.
— Тогда я сама, — сказала Эвиан и кивнула Арни: — Идем.
Когда они спускались по лестнице, он заметил:
— Я всегда уважал твои поступки, даже если не до конца их понимал. Но сейчас ты совершаешь ошибку.
— Олени никогда не покидают своей тропы, — негромко промолвила женщина.
Арни на мгновение остановился, потрясенный.
— Такие же слова произнес Кларенс!
Нисколько не удивившись, она кивнула.
— Нам надо спешить.
Очутившись в жалкой комнатушке, Эвиан вспомнила обтянутые тисненой кожей стулья, зеркальные шкафы, хрустальные люстры и дубовые столы в доме Джастина Платта. Сейчас тот мир казался далеким, непонятным и нереальным.
Кларенс был жив и даже сумел выплыть из временного беспамятства. У Эвиан не оставалось времени, чтобы приготовить обезболивающие отвары из собранных индианкой трав; впрочем, и ковбои, и те, кто промышлял на большой дороге, чаще всего обходились без этого.
Перво-наперво Арни дал раненому воды, а потом они с Эвиан взялись за дело. Пуля застряла неглубоко, и ее удалось вытащить пальцами. Это сделала Эвиан. Арни держал лампу. Потом молодая женщина приложила к ране какую-то траву и туго забинтовала.
Кларенс не мешал им. Он ни разу не застонал и не промолвил ни слова. Арни казалось, что в его глазах застыло странное смущение. Он был уверен в том, что Кларенс не хочет видеть Эвиан. Хотя, возможно, боль и страдания сделали его безразличным и бесчувственным к чему бы то ни было.
Когда они закончили и Арни укрыл Кларенса одеялом, Эвиан сказала:
— Полиция станет тебя допрашивать. Ты должен придумать, как все было, чтобы на тебя не упало подозрение в пособничестве.
— С этим повременим. Скажете им, что я еще не приходил.
— Я хочу, чтобы ты вернулся в гостиницу. Надин очень волнуется. Ей нельзя быть одной. К тому же она может сболтнуть полиции что-то лишнее.
— А кто тогда остается с Кларенсом?
— Я. Скажите шерифу, что я уехала в Гранд-Джанкшен, потому что меня там ждут. А вещи прибудут потом.
Арни почувствовал, что его покидают силы. В эту ночь он слишком расточительно их расходовал. Возможно, поэтому его голос прозвучал не так уверенно, как хотелось бы:
— Будет лучше, если ты в самом деле отправишься туда.