Просчитать невозможно
Шрифт:
Нугзар Кантария часто поднимает к глазам бинокль. Его предупредили, что противник хитрый и опытный, бывший сотрудник «девятки», а это значит, что он гораздо наблюдательнее любого из самых наблюдательных боевиков. Профессионально отработанная наблюдательность гораздо эффективнее наблюдательности природной.
Вот опять эмир вытаскивает из кармана трубку спутникового телефона. Эх, хоть на свои деньги покупай такой же! Очень он помог бы в различных ситуациях… С кем говорит эмир? Что рассказывает? Какие планы строит? Услышать бы разговор…
Еще несколько шагов, пока противник отвлек внимание – можно и скорость передвижения увеличить.
А он и в самом деле устал. Ставит автомат по одну сторону тропы, подходит к другой стороне, к самому крутому склону… Садится на высокий камень на краю, по сути дела, пропасти, потому что иначе, чем пропасть, то, что находится внизу, назвать нельзя. Если у него повреждены рука и нога, ему очень тяжело ходить по горам. Даже по тропе тяжело, а без тропы вообще не пройти. Отдых необходим. И правильно. Отдыхать всем надо. И даже человеку, которого сейчас захватят… Потом, с руками, скованными наручниками за спиной, ему уже не дадут отдохнуть, и никто не будет считаться с его хромотой – его будут подгонять жесткими стволами автоматов – в ребра. Это очень больно, но подгоняет лучше любого кнута… Будут подгонять к временной базе, где уже давно остывает ужин. Спецназовцы будут очень торопиться, потому что они сегодня не обедали…
Теперь он никуда не денется… И пусть соседний более высокий камень закрыл эмира от Шестого и Одиннадцатого, его можно захватить и без выстрелов.
Эмир Абдул давно уже видит, что его «ведут». Сначала почувствовал себя неуютно. Просто почувствовал, как зверь чувствует опасность. Потом, предельно повысив внимательность и снизив скорость, чтобы сэкономить силы, он заметил снайперов. Одного… И второго… Ум опытного охранника не заметался в поисках выхода, мысли потекли спокойно и позволили ему сделать правильный анализ ситуации. Если снайперы не стреляют в то время, когда он представляет собой такую прекрасную мишень, значит, его собираются брать живым. Чтобы взять его живым, обязательно следует его окружить. Где они – те, кто окружает его? Какими силами действуют? Необходимо все определить, прежде чем искать выход. Даже никого не видя, эмир Абдул слышит, как где-то позади скатывается маленький камушек. А впереди, но еще высоковато, покачиваются кусты. Кусты не могут покачиваться, если нет сильного ветра. В горах такие кусты, которые прочно за почву держатся, и легким ветерком их качать не будет… Значит, держат и сзади, и спереди. А поверху страхуют снайперы. Наверняка между задними и передними еще кто-то сползает по склону. Много их? Скорее всего много…
Телефонный вызов подается не звонком, а вибрацией. Наверное, Вагап получил сведения.
Абдул спокойно вытаскивает трубку, и невнимательным взглядом зорко осматривается во время разговора.
– Я слушаю…
– Эмир… Я звоню из Москвы… – говорит по-чеченски незнакомый голос. – Не удивляйся… Тебя обложили со всех сторон… Попытайся уйти… На тебя слишком много поставлено…
– Кто это говорит? – удивляется эмир Абдул.
– Координатор проекта… Я имею доступ к сведениям ФСБ… Повторяю… Тебя обложили… Действовать нужно срочно…
– Я вижу все… Я уйду… Кто вы? Я вас не знаю…
– И не надо этого знать… Забудь про мой звонок… Мне звонить нельзя, даже если ты определил номер… Если будет надо, я сам
И неведомый абонент отключается.
Эмир несколько секунд стоит, задумавшись. Странный звонок… И – из Москвы! Если бы кто-то позвонил отсюда, если бы кто-то рядом находился и все видел. Это понятно. Но если доложили в Москву, значит, преследование идет адресное. Преследуют не просто боевика, а именно его, эмира Абдула Мадаева. Это придает ответственности и вместе с тем звонок эмира подбадривает. Значит, силы в операции задействованы и в самом деле немалые… И с той и с другой стороны.
Абдул находит подходящее место, ставит автомат у камня по другую сторону тропы – это очень наглядно, что он оставляет оружие в стороне, это показывает, что он не готовится к сопротивлению. А зачем ему теперь оружие? Он не собирается бой вести. Оружие у него будет внизу. И садится на камень, спиной к верхнему склону. Высокий соседний камень при этом закрывает его от снайперов. И больше снайперы его не увидят. Пусть радуются, что хоть немного понаблюдали за ним в оптику. Понаблюдали, и этого с них хватит. Надо было сразу стрелять. Не стали стрелять – сами виноваты…
Сел и сидит. Отдыхает. Это они видели. И пусть смотрят ему в спину. А что он делает перед собой, этого им увидеть не дано. Сидит… Отчего ж ему, усталому путнику, не отдохнуть? Будь он полностью здоров, он сумел бы по склону скатиться так, как ни один из этих хваленых «краповых» не скатится. Просто не рискнет скатиться, потому что при таком скатывании шансов выжить – пятьдесят на пятьдесят… И выживает только тот, кому выжить необходимо. Абдулу необходимо выжить. Этот человек из Москвы так и сказал – слишком много на него поставлено. Нельзя подводить…
Поставлено и в самом деле очень много. Даже в денежном отношении. Слишком много денег. Так много денег, что Абдул даже не воспринимает их реальными деньгами, а видит только единым куском – делом, в которые деньги вложены. Даже тот миллион долларов, что он сейчас несет в сумке за спиной. Этот миллион – не деньги, на которые можно долго и безбедно жить. Эти деньги – деловое предприятие. Даже не диверсия, не всемирный террористический акт. Только деловое предприятие, которое принесет новый денежный порядок в мусульманский мир. Новый порядок, который потом уже будет невозможно разрушить, потому что миром правят деньги, а деньги будут в руках новых людей.
Эмир Абдул четко слышит каждых шорох за спиной. И это заставляет его торопиться. Но он продолжает работать почти одной рукой, завязывая петлю на веревке. Петля набрасывается на камень одним движением и затягивается под весом его тела. Хорошая петля. А конец веревки спускается со склона, сползает, как змея, с легким шуршанием. Эх, не подвела бы рука… Правая рука сломана. Но что такое перелом для настоящего мужчины? Настоящий мужчина может не заметить его.
Пора!
Абдул поднимается. Еще спокойно и величаво, еще никак не показывая своего нетерпения. Оглядывается, усмехается, и – теперь уже его движения быстры и выверены…
Петля, как и думалось, прочно цепляется за камень. И – прыжок… Больно руку… Больно, но это боль нескольких секунд. Боль быстро притупляется и уже перестает мучить. Жалко, что нет перчаток. Ладони горят, сжигаются о веревку, но он не сжимает их сильнее, не останавливается. Он очень быстро спускается, скользя по склону, отталкиваясь ногами от осыпающейся почвы.