Прошедшее повелительное
Шрифт:
– Мои собственные предпочтения, конечно, ничего не значат?
– Абсолютно ничего. Он вполне способен превратить вас при желании в женщину. Он вообще может сделать с вами что угодно. Вам, возможно, даже понравилось бы это, хотя наверняка обещать не могу. Он лучше многих, но я не хотела бы иметь его среди своих друзей.
Судя по ее спутнику, разгуливавшему столь бесстыже, ее выбор друзей отличался значительной либеральностью.
– Но Элиэль спасла мне жизнь!
Мезон топнула ногой:
– Решайте. Тион может и назначить вас богом. Так, во всяком случае, предсказано.
– Меня? Богом?
– Видите ли, бога отваги сейчас нет. Не было уже лет двести. Джинуу относился к компании Тиона, но сменил господина. Вы ведь уже наверняка знаете о «Завете», не так ли?
– Я еще не читал его. Что там сказано?
Он услышал голоса. Кто-то шел по тропинке, возможно, за ним. Женщина тоже услышала их. Она оглянулась, но ответила:
– «И станет Д’вард Тионом. Вдохновит он короля, завоюет души людей. И станет Д’вард отвагой». Вот так. Пойдемте, право же! Пора!
Элиэль! Вот проныра чертова! Ведь дать ему роль Джинуу было ее идеей. Она устроила все это. Должно быть, нашла это место в том экземпляре «Завета», который они оставили в Руатвиле. Вот как, наверное, догадался обо всем старый жрец. Но…
– Я исполнил это пророчество – сегодня, на сцене! – Благословенна будь, Элиэль!
Мезон испустила негромкий резкий смешок:
– Провалиться мне на этом месте! А ведь и впрямь исполнили. Ну что ж, хоть с этим все ясно, старина. А мы-то переживали – что все это значит? Отличное шоу! – Она сделала пару шагов и оглянулась. – Так вы идете или нет?
Время! Ему отчаянно не хватало времени подумать. Он повернулся к юноше, но тот только пожал плечами, явно забавляясь. Он вообще еще не произнес ни слова.
– Ну что ж, удачи вам в новой карьере, какой бы она ни была, – сказала Моника Мезон. – Передайте привет Зэцу или Тиону, кто там из них первым вас отловит. – Она исчезла в кустах. Юнец последовал за ней.
– Элиэль спасла мне жизнь! – Эдвард вытер взмокший лоб. С хромой ногой ей никогда не сделать сценической карьеры, о которой она мечтает, никогда не принять участия в Празднествах Тиона. Она не побоялась смертоносных Жнецов, когда лечила его лихорадку. Он всегда думал, что честь помогает человеку сделать выбор между добром и злом. Однако никогда не предполагал, что выбирать, возможно, придется из двух зол. Стать богом? Стать игрушкой всесильного извращенца?
Эта чертова ведьма-цыганка, миссис Босуэлл, она ведь совершенно точно описала эту ситуацию: «Тебе предстоит выбор между честью и дружбой. Тебе придется бросить друга, которому ты обязан жизнью, или предать все, что для тебя свято».
Фэллоу не подготовил его к такому.
Голоса звучали все ближе, уже за последним поворотом.
– Подождите! – произнес Эдвард. – Куда вы меня собираетесь отвести? Что нужно от меня Службе?
Ответа не последовало. Он слышал только треск кустов, который становился все тише.
– Подождите! – крикнул он и бросился за ними.
Вот вам и все речи про отвагу… Он сбежал.
58
Они выскользнули из окрестностей театра,
Элиэль была славная девочка. Ее ужасное любопытство казалось скорее забавным, чем раздражающим. Она была смелой и преданной. Он обязан ей жизнью, а теперь он бежит, бросая ее. Она могла получить то, чего хотела больше всего в мире, а он оставил ее без этого. Его предательство может разбить ей всю жизнь.
Мистер Гудфеллоу исцелил сломанные кости, которые рано или поздно срослись бы и так. Случай Элиэль – куда тяжелее.
– Скажите, мэм, может ли Тион лечить искалеченную ногу?
– Зовите меня Оникой. Конечно, может, легко. Разве Крейтон не объяснял вам? Тион тоже пришелец здесь, а пришельцы обладают харизмой. Мы поглощаем ману. Это делает нас бессмертными – ну, почти бессмертными, и в большой концентрации дает нам сверхъестественные способности. – Она замолчала, стараясь не порвать рубаху о колючие кусты.
Эдвард осторожно проскользнул за ней. Юнец прошел не глядя, словно это была просто высокая трава.
Да, Эдвард додумался до этого и раньше. Он даже видел подтверждение этому в самом себе, когда изображал божьего человека на том привале в роще. Очевидно, эффект пропадает, как только пришелец возвращается в свой родной мир. Крейтон утверждал, что лишен «полномочий» на Земле, но сразу по возвращении в Соседство смог поразить Жнеца молнией. Мистер Гудфеллоу был пришельцем на Земле, иммигрантом из Руатвиля.
– Мне кажется, я набрал немного сегодня вечером – такое покалывание? Я что, могу творить чудеса?
Она покачала головой:
– Только в узле можно набрать достаточно маны для того, чтобы производить физическое воздействие.
Привал, на котором он столкнулся с Седобородым, был узлом, и он набрал там настоящей маны. Теперь понятно, почему он смог снять с Дольма чувство вины и так быстро выучил язык. И потом он не мог нащупать языком ни одной дырки в зубах. Что уж тогда говорить о мелких царапинах? Отец прожил в этом мире три десятка лет, не постарев ни на день.
Кстати, харизма таила в себе опасность. Эдвард Экзетер мог при желании стать величайшим актером в мире. Он мог собирать женщин, как цветы. Он мог бы заняться политикой и почти сразу же заделаться диктатором. Он мог бы покорить мир. Теперь Эдвард понимал, почему Крейтон искал рекрутов постарше – им проще справляться с этой силой, не попадая под ее власть. Как долго он сможет противостоять соблазнам? Сколько времени пройдет, пока его моральные устои не обрушатся, как песочные замки? Он наконец понял, почему отец так хотел порвать цепь и не дать ему сделаться Освободителем.