Прошедшее повелительное
Шрифт:
– Это же все… ну… как ты назовешь то, что все другие и так давно знают?
Элиэль никак не могла отыскать нужное слово, поэтому они обратились к Гольфрену который сказал, что это называется «банальность».
– Ну да, здесь сплошные банальности, – заявил Д’вард.
Гольфрен пробежал глазами его монолог.
– Конечно. Но разве не вся поэзия такова? Не так важно то, о чем она, как то, как она об этом говорит.
Д’вард подумал, потом рассмеялся и кивнул.
Зато он пришел в совершеннейший ужас, когда Гэртол Костюмер продемонстрировал его наряд.
– Вы хотите сказать, я должен выходить к сотням людей только в этом? Но там же будут дамы!
– Это традиционный наряд, – возразил старый костюмер, – и дамам понравится.
Д’вард казался потрясенным и сильно покраснел.
Его интересовало абсолютно все: политика и местные обычаи, география и торговля. Но больше всего, впрочем, его интересовали боги. Как-то раз Элиэль – случайно! – подслушала, как он спрашивал у Тронга, какие боги хорошие, а какие – плохие.
Тронг, ясное дело, пришел в ужас.
– Боги все добры и не ведают зла, сын мой, – пророкотал он, что на самом деле было строкой из «Суда Афароса», хотя Д’вард и не знал этого.
– Тогда откуда берется зло?
– Зло идет от смертных, если они не повинуются богам.
– Значит, вы одобряете то, что приходится делать женщинам в храме Нарша? – Голос Д’варда звучал скорее удивленно, чем возмущенно.
– Разумеется! – буркнул Тронг и поспешил уйти.
На следующий же день Д’вард отловил Пиола Поэта за обеденным столом и начал что-то записывать. Так уж случилось, что Элиэль как раз помогала Утиам искать потерянную сережку, и, шаря под соседним столом, она услышала часть разговора. Пиол, судя по всему, перечислял всех богов и богинь, каких только мог вспомнить. А Д’вард записывал, но не всех. Потом он ушел, оставив листок лежать так, что всякий мог подойти и прочитать. Никакой логики в его выборе богов она не нашла: Пет’р, Д’мит’рий, Кен’т, Д’вард, Алис.
Правда, он все равно произносил их имена неправильно. Да и почерк его оставлял желать лучшего.
На следующий день, когда они репетировали в роще под мостом, а Д’вард сидел с Дольмом под кустом, Элиэль случайно проходила как раз мимо этого куста – с другой стороны.
– Я знаю Т’лина Драконоторговца, – говорил Дольм, – но не очень хорошо. По-моему, он шпионит на кого-то. Возможно, на обе стороны, возможно – на четыре или пять. Да и почти все странствующие торговцы поступают так. Все вейлы вечно разнюхивают друг про друга – Джоалия, Таргия, Ниолия и все их вассалы.
– А странствующие актеры?
– Еще бы! Когда мы вернемся в Юрг осенью, Амбрия напишет отчет ниолийскому послу.
Ого! Элиэль этого не знала! Она переместилась чуть поближе.
– Политический шпионаж? – спросил Д’вард. – А что, боги тоже играют в такие игры друг с другом?
– Вполне возможно. По крайней мере некоторые.
– Насколько я понимаю, за несколько тысяч лет можно перепробовать все?
Дольм усмехнулся:
– Я думаю, да. Мне полагалось докладывать Зэцу обо всем, что могло бы интересовать его, – о назревающей войне или о чуме, например. Но у меня только раз случился повод для этого, в Нарше, две недели назад.
– Ну и как ты это делал? Писал богу письмо с сообщением?
– Ну, пришлось совершить ритуал.
– Объясни, пожалуйста.
Очень похоже на Д’варда – не знать, что такое ритуал!
Но Дольм не смеялся.
– Ритуал – это такая процедура, выполнения которой требует бог. Жрец приносит в жертву курицу одним образом для того, чтобы добиться предсказания, другим – для испрашивания божьей милости или исцеления. Это действует, потому что так повелел бог.
– Значит, это все равно что писать имя и адрес на письме? Когда ты делаешь определенные вещи в определенном порядке, бог знает, что это обращаются к нему и чего от него ожидают?
– Я никогда не задумывался над этим, но да, вполне возможно.
И как это Д’варду удается видеть вещи не так, как всем остальным?
– Меня обучили ритуалу, позволяющему обращаться к богу лично, – продолжал Дольм. – Это нелегко, особенно если твой бог – Зэц. Часть церемонии специально задумана на редкость неприятной, да это и понятно. – Он нервно усмехнулся. – К счастью, Зэц одобрил мою преданность и, надо признать, хорошо отблагодарил меня.
– Можно спросить, как?
Дольм вздохнул:
– Ну, в основном наслаждением от насилия. Но он также исцелил рану, которую я нанес себе во время ритуала. Если бы не он, я бы истек кровью.
И тут Д’вард задал вопрос, от которого Элиэль чуть не лопнула:
– На кого похож Зэц?
Последовала долгая пауза, прежде чем Дольм ответил:
– Трудно сказать. Он носит балахон Жнеца. Я ни разу не видел его отчетливо.
– Это и подсмотрела тогда Элиэль?
– Она подглядела только ритуал. Я уверен, она сбежала еще до появления Зэца, иначе ее не было бы сейчас с нами. В жизни не знал ребенка хотя бы на четверть столь несносно любопытного!
И он еще осмеливается называть ее ребенком!
Д’вард еще не закончил свои расспросы.
– А зачем ты вызывал тогда Зэца?
– Из-за того, что произошло в храме. Тронг принес жертву Оис. Жрец был очень удивлен результатом. Мелкие ритуалы вроде этого – совершенно обычное дело, и я понял – богиня сама имеет в этом какой-то интерес. Решив, что она недовольна моими ночными делами, я доложил все своему господину. Впрочем, Зэц и так уже знал, что случилось. Он сказал мне, что во всем виновата Элиэль и что богиня сама справится с этим.
Наступила тишина, нарушаемая только отдаленными восклицаниями Тронга.
– Тебя это огорчило? – усмехнулся Дольм. – А что ты еще хотел узнать?
– Эту историю про мать Элиэль.
Элиэль мгновенно ощетинилась. Невежливо обсуждать ее в ее отсутствие! Ну, по крайней мере когда считается, что ее здесь нет.
– Это что, обычное дело – когда бог насилует смертную?
– Не насилует! – возразил Дольм. – Скорее всего она покорилась ему с охотой. Такое случается не слишком часто. Но, думаю, и не слишком редко. Ты ведь слышал, что атлеты с Празднеств всегда проводят ночь в Священной роще Иилах? Так вот, существует поверье, что по меньшей мере один из тех крепышей испытывает этой ночью любопытные ощущения.