Прошедшее повелительное
Шрифт:
Снег начинал заносить переулки. Заметно стемнело. Элиэль наконец добралась до гостиницы, сокрушенно думая о том, что они могли бы уже находиться в теплом Филоби и готовиться к вечернему представлению.
Ее еще немного трясло, но никто из страшных богов за ней вроде бы не гнался. Сам Дольм, возможно, уже истек кровью, если только бог не помог ему. Так или иначе, он был слишком поглощен болью, чтобы услышать шум, произведенный ею при бегстве; к тому же снег еще не покрыл землю, и следов не осталось.
Теперь, оправившись от испуга, Элиэль разозлилась. Возможно, ей стоило бы пожалеть Дольма, служившего такому
Интересно, подумала Элиэль, что бы сказал Т’лин Драконоторговец, расскажи она ему об этом безумном представлении. Он бы ей поверил. Рассказать об этом кому-нибудь другому представлялось ей немыслимым. Даже если Дольм Актер больше не вернется, труппа не поверит ни одному ее слову. Она единственная будет знать, что случилось с ним.
В сумерках гостиница показалась ей восхитительно уютной. Правда, из трубы еще не поднимался дым – жаль, она надеялась, что остальные уже вернулись. Девочка нашла ключ в обычной трещине под ступенями крыльца. Дверь вела прямо на большую общую кухню, достаточно просторную и высокую, чтобы в ней с комфортом разместилось семейство мамонтов. Другая дверь вела с кухни в умывальные, деревянная лестница у одной стены – в спальни.
Элиэль задержалась на мгновение, принюхиваясь к застоявшимся запахам стряпни и прогорклого масла, прислушиваясь к завыванию ветра. Похоже, кроме нее, в старом доме никого не было. Она решила, что сначала скинет плащ, расчешет волосы, а уже потом разведет огонь и поставит греть воду. Она смертельно устала за этот долгий день, болело не только бедро, но и все тело. Только лама смогла бы провести столько времени под тяжелой шерстью.
Она поднялась по лесенке, лепившейся к грубой каменной стене. По старой привычке девочка ступала на края досок. Амбрия всегда обвиняла ее в том, что она ходит крадучись, но на самом деле Элиэль просто терпеть не могла звука своих неровных шагов и поэтому научилась ступать почти бесшумно. «Наша госпожа Мышка», как называл ее иногда Гольфрен.
В иных городах труппе приходилось спать в одной большой комнате; в иных, например в Юрге, они останавливались в королевских палатах. Нарсианская гостиница находилась где-то посередине между двумя этими крайностями. Она была такой большой и такой пустой в это время года, что Элиэль получала собственную спальню и ей не приходилось делить комнату с Олиммиар. Она прошла длинным коридором, свернула за угол и увидела свой мешок у двери в комнату Трубача. Судя по всему, его физических упражнений хватило только до этого места.
Нагнувшись поднять мешок, она услышала доносившееся из комнаты слабое пыхтение. Дверь была приоткрыта, но разглядеть в щель, что является источником этого звука, Элиэль не удалось.
Одна из самых замечательных особенностей гостиницы в Нарше – размер замочных скважин. Трубач стоял посреди спальни спиной к ней, раздетый до нижнего белья, как недавно Дольм Актер. Только Клип вовсе не занимался каким-то колдовским ритуалом. Впрочем, повязка была белой, хотя и не такой чистой, как полагалось бы. Он держал в каждой руке по кирпичу и поднимал их вверх-вниз, вверх-вниз. Костлявые плечи и спина блестели от пота, а звук происходил оттого, что он задыхался. Судя по всему, он был близок к тому, чтобы
Боги, да он действительно переживает из-за своих мускулов! Может, он все-таки поверил ее маленькой лжи? Элиэль унюхала богатые возможности подразнить его – можно, например, упомянуть за обедом кирпичи и невинно улыбнуться. Ух, да от этого его лицо покраснеет, как один большой прыщ!
Элиэль, довольная, подняла свой мешок и крадучись двинулась дальше по коридору. Тут она наткнулась еще на одну открытую дверь. Казалось, ее сердце окончательно выпрыгнуло из груди.
Это была спальня Амы и Дольма. Как и во всех остальных комнатах, из мебели здесь был только набитый соломой тюфяк. Их мешки лежали здесь же. Должно быть, кто-то принес из храма весь их багаж обратно в гостиницу. Дрожа от волнения, Элиэль глаз не сводила с мешков. Такая возможность!
Когда она была маленькой, она никогда не могла устоять перед чужими мешками. Там всегда можно обнаружить что-то интересное! Однажды она нашла в мешке у К’линпора Актера маленькую гравюру с обнаженной женщиной и продемонстрировала ее всей честной компании за обедом. Впрочем, опыт оказался довольно болезненным.
С того раза Элиэль стала значительно осторожнее, но года два назад Амбрия поймала ее за изучением содержимого мешка Тронга и отходила ремнем. Вот это было действительно больно. А потом Амбрия заявила, что Элиэль Певица всего-навсего уличная воровка, и что труппа вовсе не обязана кормить ее, и что если ее еще хоть раз поймают за этим занятием, то вышвырнут на улицу, где ей и место. Это оказалось еще больнее.
С тех пор Элиэль старалась держаться подальше от чужих мешков. Она понимала, что это дурная привычка.
Но мешок Дольма – совсем другое дело! Это очень важно.
С ума сойти – этот человек служит Зэцу!
Он почти наверняка уже умер, пав жертвой собственной неосторожности при проведении ритуала. А если не умер, то в мешке может найтись какое-нибудь свидетельство, способное убедить остальных.
В доме не было никого, кроме качавшего мускулы Клипа, а он был занят.
Все мешки похожи друг на друга. Кто бы ни принес их сюда, он вполне мог и ошибиться. Не успев додумать эту мысль, Элиэль Певица уже хромала по коридору, а на плече у нее вместо ее собственного висел мешок Дольма Актера. Он был немного тяжелее.
Задыхаясь, она опустила мешок на свой тюфяк и тут же затворила и заперла дверь.
Руки тряслись так сильно, что она еле справилась с завязками. Чуть дыша от волнения, Элиэль вытащила одежду, запасные башмаки, печатную книгу с выдержками из Зеленого и Синего Писаний, несколько рукописных экземпляров разных пьес – репертуар этого года. Набор грима. Парик, которому полагалось бы находиться в отдельной коробке. Маленький мешочек сонных стручков – отлично! Амбрию Импресарио это бы заинтересовало, и еще как.
Когда Элиэль вынула из мешка все, она пошарила в поисках потайных кармашков вроде тех, что были в мешках Гольфрена и Клипа. Найти его здесь оказалось сложнее, но она и с этим справилась. В кармашке лежало именно то, чего она боялась больше всего, – черный балахон. Она даже не осмелилась вытащить его, чтобы посмотреть, да этого и не требовалось.
Хлопнула дверь, и снизу донеслись голоса. От ужаса Элиэль чуть не стошнило. Она принялась запихивать все обратно, надеясь, в нужном порядке.