Прошедшее повелительное
Шрифт:
– Ваша семья, похоже, была очень предана империи, мисс Прескотт. Позвольте мне проверить, все ли я записал правильно. Мистер Камерон Экзетер, отец Эдварда, служил администратором округа в Британской Восточной Африке. Доктор Роланд Экзетер был миссионером на островах Тихого океана, работая на миссионерское общество «Светоч», директором которого в настоящее время является. Ваша мать, миссис Милдред Прескотт, работала врачом в Индии?
Алиса рассмеялась – в первый раз за все время.
– Боюсь, это можно назвать по-другому: искупление вины. Мой прадед был набобом, составившим себе состояние в Индии. Грабеж, как назвал бы это Эдвард.
Лизердейл сделал еще пометку.
– Значит, в вашей семье еще имеются какие-то деньги?
– Кое-что осталось, инспектор. Нашу семью можно назвать состоятельной.
Правда, в последнее время Алиса все более склонялась к тому, чтобы согласиться с Эдвардом – святоша Роли перекачал все их деньги в свое ненаглядное миссионерское общество. Во всяком случае, она до сих пор не видела ни пенни из положенного ей наследства. Но зачем выносить сор из избы? Разве это поможет следствию? Да и поможет ли ему вся история их семьи?
Похоже, полицейский так не считал. Правда ли, что он хочет помочь Эдварду, или старается заманить ее в западню? Но что она может сказать такого, что повредит брату? Ничего!
– Ваш дядя, преподобный Роланд Экзетер, пожилой человек?
– Да, ему уже за семьдесят.
– Точнее, семьдесят два, – простодушно поправил ее Лизердейл. – Он родился в тысяча восемьсот сорок втором. А ваша мать?
– Дайте подумать, – ответила Алиса, ощущая странную неуверенность. – Ей было тридцать восемь, когда я родилась. Не могу сказать, почему я и это запомнила.
Лизердейл заскрипел пером.
– Выходит, в пятьдесят пятом или пятьдесят шестом. А Роланд в сорок втором. А Камерон?
– Не знаю. Поймите, я ни разу не видела их с тех пор, как уехала из Африки. Но он, должно быть, намного моложе.
Кустистые брови озадаченно приподнялись.
– Если верить «Кто есть кто», ваш дядя Роланд был вторым сыном, то есть Камерон – старший ребенок в семье.
Алиса улыбнулась и покачала головой.
– Я совершенно уверена в том, что это не так! Я еще помню, как удивилась, впервые увидев дядю Роланда. Он показался мне таким старым. Это, должно быть, опечатка.
– Возможно… – Инспектор решил сменить тему. – Вам не кажется странным то, что ваши приемные родители никогда не приезжали в отпуск в Метрополию? Администраторам округов обыкновенно предоставляется отпуск каждые два года, разве не так?
– Не знаю. Да, кажется, так. Но ведь Ньягата так далеко. А в те дни она казалась еще дальше. Это, впрочем, не самая убедительная причина. Все колонии далеко.
– Ваш кузен Эдвард. Неделю назад он направлялся на Крит. Когда ему пришлось поменять планы… когда он вернулся в Англию – почему он поехал в Грейфрайерз?
– Не могу сказать точно.
– Он не связывался с вами?
Алиса покачала головой.
– Он послал мне открытку проездом через Лондон. Видите ли, я не значусь в телефонной книге. Он написал только, что поездку пришлось отменить и что он собирается сюда, пожить у генерала и миссис Боджли.
– Он не хотел останавливаться у дяди, – сказал Лизердейл. – Тогда почему не у вас?
Алиса почувствовала, что краснеет, но решила не обращать на это внимания.
– Я не могла бы пустить его к себе!
– Но почему?
Ее щеки запылали еще сильнее.
– Право же, инспектор! Если почтенные дамы, нанимающие меня, услышат, что кто-то видел молодого человека, выходящего из моей квартиры, они меня не пустят больше на порог! Они меня к своим пианино не подпустят, не говоря уже про детей!
Это было истинной правдой, но не настоящей причиной. Что, если Эдвард наткнулся бы на какую-нибудь вещь Д’Арси? Ночную рубашку, например? Эдвард ведь романтик – это бы убило его.
– Но вы в хороших отношениях?
– О да! Я ведь говорила вам, я люблю его как брата.
– А каковы его чувства к вам?
Алиса отвернулась и посмотрела на пустой камин.
– Почему бы вам не задать этот вопрос ему, инспектор?
– Убийство не оставляет места для интимных тайн, мисс Прескотт.
Она в ужасе повернулась к инспектору:
– Боже правый! Уж не хотите ли вы сказать, что я окажусь теперь на растерзании у желтой прессы? «Светские новости»? – Стоит репортерам унюхать скандал, тем более связанный с убийством, и пристегнуть к нему Д’Арси, и на его карьере можно будет ставить крест. Его жена – такая мстительная сучка!
Лизердейл пожал плечами:
– В обычное время я бы ответил утвердительно. Полагаю, что на этот раз кайзер оказывает вам добрую услугу.
– Ну что ж, спасибо и на этом.
– Так вы ответите на мой вопрос, мэм?
– Мой кузен верит, что влюблен в меня.
– Верит?
Она снова отвернулась к камину.
– Эдвард вел очень строгую жизнь, во многих отношениях – чрезвычайно замкнутую. В последний раз он видел своих родителей, когда ему было двенадцать лет. Они погибли при ужасных обстоятельствах четыре года спустя. Я была единственным человеком, к которому он мог обратиться. Я на три года старше, а это очень много в таком возрасте. Некоторые его письма были просто душераздирающими! И как раз тогда, когда боль начала стихать, комиссия по расследованию трагедии в Ньягате втоптала в грязь репутацию Камерона. Для Эдварда это было равносильно прогулке по Аду.
Она заставила себя посмотреть полицейскому в глаза.
– Я фактически единственная девушка, которую он знает! Неужели вы не понимаете? Эдвард унаследовал кельтский романтизм. Он верит, что влюблен в меня. Но теперь, когда он окончил школу… через несколько месяцев… когда у него будет шанс познакомиться с другими девушками…
Вряд ли Эдварду удастся познакомиться с девушками, если эти несколько месяцев он проведет в тюрьме.
14
Наверное, единственное, что Амбрия Импресарио говорила хорошего про Нарш, – и тут Элиэль была с ней полностью согласна – это то, что здесь очень хорошая гостиница. Верно, гостиница была ветхой и не слишком чистой, зато стояла совсем недалеко от стригальни, где проходили представления. В ней было достаточно тесных комнаток, и весной, когда труппа приезжала в Нарш, почти все они были свободны. Когда они выступали в Нарше, от Элиэль не требовалось притворяться по ночам спящей.