Прошлое не продаётся

Макеев Алексей Викторович

– То есть ты предполагаешь, что существует некая криминальная торговая фирма, донельзя засекреченная, которая и венчает всю эту воровскую пирамиду? – понимающе заулыбался Стас. – И вот теперь мы будем искать черную кошку в темной комнате. Поскольку пока никаких зацепок по этой фирме у нас нет.

– Выходит, что так, – развел руками Гуров. – Ничего другого нам не остается. Завтра нужно будет поработать с внучком. Пусть пошевелит мозгами, повспоминает клиентуру дедушки из числа крупных тузов. Да и Лахину поднапрячь извилины не мешает. Раз напакостил, пусть хоть этим будет полезен. К ним съезжу я сам. А вот как быть нам с мастерской? За ними пусть тоже наблюдение будет, но нужно как-то продолжить разработку

твоей легенды, согласно которой ты якобы состоятельный гражданин с темным прошлым и мутным настоящим. Надо подумать, где бы взять напрокат ценную брошь, которую ты понесешь на реставрацию. Ведь если ты не появишься, они могут что-то заподозрить.

– Ну, у меня знакомых миллионеров не водится. – Крячко сокрушенно вздохнул.

– У меня тоже. Попробую раскрутить на это дело Плейбошу. Ему сейчас нужно работать на следствие, чтобы это зачлось на суде. А в том, что он организатор покушения на Жидких, я уверен на все сто.

– Ну что, если ты завтра с утра едешь на рандеву к Плейбоше и Лахину, то я займусь организацией наружки у квартиры Антошина? – предложил Крячко. – И если Плейбоша проникнется душеспасительными мотивами, то где-то в обед или сразу после еду в Измайлово, хотя договаривались мы на десять. Если ничего стоящего из ювелирных изделий найти не удастся, тогда невдалеке от мастерской организуем мое задержание.

– Как это? – удивился Гуров. – Просто подъехали и сцапали? Не-ет, этим мы их насмерть перепугаем. Ничего себе, клиента повязали у самых дверей. Уж если только подать тебя как неуравновешенного сумасброда, который сам затеял драку? Это еще куда ни шло. Хотя ты молодец, вариант вполне реальный.

– Лева, а теперь ответь мне вот на какой вопрос. – Крячко хитро улыбнулся. – Что это у нас в кабинете отдает каким-то божественным пойлом типа французского коньяка? Ты что, где-то успел причаститься?

– Стас, это совсем не то, о чем ты постоянно думаешь, – рассмеялся Гуров. – Просто пришлось зайти к соседке Антошина и в целях установления оперативного контакта поддержать передовой почин дамы, которая только на этих условиях согласилась дать информацию.

– А условия были только такие? – с наисерьезнейшим видом поинтересовался Стас, хотя было хорошо заметно, что в его глазах прыгают ехидные чертики. – А то, может, предлагалось нечто более существенное? Она молода, красива?

– Ну, наш пан Крячко оседлал своего любимого конька! – Гуров укоризненно покачал головой. – Про что бы ни говорил, все сводит к двум вещам – женщинам и постели. Да, она вполне молода, ей немногим за тридцать, и весьма недурна собой. Но она замужем.

– Муж, как известно, не стенка… Все зависит от того, какой у тебя домкрат, чтобы ее, эту стенку, отодвинуть. – Стас потянулся и зажмурился. – А я сегодня тоже такую прелесть повстречал – словами не описать. Все эти красотки с подиума перед ней – никто. Ты представляешь, такая дива, у которой всего в меру, все к месту, все просто завораживает. И работает – смешно сказать – продавщицей в галантерейном магазинчике. И почему я такой потрепанный и старый? – с искренним огорчением вздохнул он.

– Ну, Стас, прекращай! – Гуров ободряюще подмигнул. – Ты у нас еще о-го-го! На тебя каждая вторая на улице смотрит с обожанием, а каждая третья готова кинуться на шею.

– Угу. – Крячко громко вздохнул. – Вся беда только в том, что те, которые мне нравятся, как правило, оказываются или теми первыми из двух, или следующими двумя из трех.

ГЛАВА 7

Утро началось с нескольких весьма неожиданных и необычных новостей. Прибыв на работу, Гуров узнал, что минувшей ночью на лестничной площадке четвертого этажа девятиэтажного дома в Царицыне сработало взрывное устройство, в результате чего погиб хозяин одной из квартир

по фамилии Антошин, на которого, собственно говоря, и было совершено покушение. Прибывшие вместе с погибшим его приятели Якимчук и Дорохин получили тяжелые ранения и отправлены в реанимацию. Туда же отправили и трех девиц легкого поведения, снятых приятелями. От немедленной гибели их спасло лишь то, что они на несколько секунд задержались у кабины лифта, тогда как Антошин первым подошел к двери своей квартиры, над которой и было закреплено самодельное, но профессионально изготовленное взрывное устройство. Мина взорвалась, когда он, отперев замок, потянул на себя дверь, к верхнему краю которой, судя по всему, и был прикреплен контакт взрывателя.

Из Владимира позвонил замначальника колонии и сообщил, что вчера, во второй половине дня, ближе к вечеру, Смирнова пытался убить заточкой один из заключенных. Во время прогулки он внезапно на него набросился, пытаясь нанести удар в шею. Смирнов успел перехватить руку, и только это его спасло. На всякий случай его тут же перевели в одиночку. В результате проведенного расследования удалось выяснить, что кто-то из охранников неизвестно для чего сообщил сокамерникам Смирнова, будто тот работает на «кума» и встречается с крупным сыскарем из Москвы. Кто именно и для чего это сделал, сейчас выясняется.

– Для чего… – сердито проворчал Гуров, положив телефонную трубку. – Устраняет опасного свидетеля. Дураку понятно.

Хлопнув дверью, бодрый и улыбающийся Стас, как ураган, влетел в кабинет.

– Льву Иванычу наш пламенный! От народов Азии, Африки и Латинской Америки. Лев, ты чего это с утра такой кислый? Собираешься переквалифицироваться в мастера-сыродела? Сейчас тебе место только там – от одного вида молоко створожится.

– Сейчас я посмотрю на твой вид, – многозначительно отмахнулся Гуров. – Гадюшник, каковой мы столь резко расшевелили, начал принимать превентивные меры по заметанию следов. Вчера днем пытались убить Смирнова, а сегодня ночью взорвали Антошина.

– Ну и ну! – присвистнул Крячко. – Отсюда следует, что наши планы резко меняются?

– Ты поразительно проницателен, – усмехнулся Гуров. – Да, все переигрываем. Теперь ты едешь встречаться с Шушаевым и Лахиным, а я опять в Царицыно. Надо взглянуть на место происшествия и навестить в больнице тех, кто был с Антошиным. В обед встречаемся здесь, обсудим, как быть дальше.

Прибыв в Царицыно, Гуров оставил служебную «Волгу» за углом и к подъезду подошел, когда уже иссяк поток спешащих на работу или в школу людей. Набрав по памяти длинный сложный код, включающий в себя, кроме почти десятка цифр, еще и кодовое слово, вчера его в ходе разговора назвала Валентина, Гуров вновь взбежал на четвертый этаж. Теперь лестничную площадку было не узнать. Все стены, пол и потолок были иссечены следами осколков и болтов, каковыми в лучших традициях современных террористов начинили мину. Соседнее с дверью окно вышибло вместе с рамой. Дверь квартиры, совсем недавно помпезная, незыблемо-несокрушимая, а теперь покореженная, была наспех пристроена к косяку, в двух местах прихвачена сваркой и опечатана. На полу и стенах виднелись пятна и подтеки крови.

Гуров подошел к уже знакомой черной двери и позвонил. Через несколько секунд за ней послышались шаги, и она открылась, но вместо Валентины Гуров увидел перед собой мужчину лет сорока пяти, среднего роста, с объемистым животом, в пижаме и тапочках на босу ногу.

– Вам кого? – не очень приветливо поинтересовался хозяин квартиры, подозрительно глядя на Гурова крупными совиными глазами.

Гуров представился, достав удостоверение.

– Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

– Я, господин полковник, ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаю, – раздраженно пробурчал, судя по всему, муж Валентины.