Прошлое в наказание
Шрифт:
– Здравствуй. – Она сдержанно улыбалась.
Мы спустились в гардероб, разделись, и дети сразу направились влево, туда, где располагалась автомобильная экспозиция. Дружной парочкой они принялись осматривать старые машины и мотоциклы, обсуждать их достоинства, читая вслух надписи. Мы с Настей не спешили за ними.
– Как твои дела? – спросил я.
– Нормально, – ровным голосом отвечала она. – Я выздоровела, давно уже хожу на работу.
– Чем ты там все-таки занимаешься?
– Конституционным правом. – Увидев недоумение
– Это интересно?
– Это очень важно. Для страны и людей. И это интересно для меня.
Помолчав, я полюбопытствовал с легкой улыбкой:
– Твое мнение о новой Конституции не изменилось?
– Нет, – спокойно отвечала она. – Слишком много полномочий у президента.
– Будем надеяться, что он воспользуется ими во благо страны.
– Будем. – Ее лицо стало невеселым. – А что еще остается?
Я предпочел промолчать.
Мы дождались, когда мальчики насмотрятся на технические новинки давних лет, потом пошли вслед за ними на первый этаж, на второй, а закончили на третьем, где была представлена космическая техника. Я старался не вмешиваться в разговор Кирилла и Василия, лишь в тех случаях, когда они обращались с вопросом, давал пояснения.
– Вон там вырывается струя, горячая-горячая, и он в космосе движется, – объяснял Кирилл, показывая на заднюю часть спутника.
– Нет, его ракета разгоняет, чтобы он в космосе летал, – возразил Василий.
– Да. А потом он сам может лететь! Когда уже в космосе. – Кирилл повернулся ко мне. – Правда, папа?
Я подтвердил его правоту, хотя не слишком разбирался в спутниках и ракетах.
Когда мы спустились в гардероб, я предложил Насте пообедать в одном из ближайших ресторанов, в Большом Черкасском переулке.
– Там хорошая кухня, – заверил я. Она согласилась. Покинув музей, мы направились к началу Ильинки. Погода была неплохая – небольшой снежок ласково опускался на тротуар и проезжую часть. Но там, где проходили люди или проезжали машины, таял, оставляя мокрый след на асфальте.
Мы пришли в тот самый ресторан на углу Большого Черкасского и Старопанского переулков, где я бывал вместе с Эдуардом. Впрочем, я не собирался говорить об этом Насте. Свободных столиков оказалось много, мы устроились у окна, долго и шумно изучали меню. Как только определились и был сделан заказ, я с тихой улыбкой посмотрел на Настю, сидевшую напротив.
– Так приятно никуда не спешить. Гулять, спокойно обедать. Увы, пауза совсем недолгая – вчера да сегодня. Завтра опять в колею. Не успеваешь закончить одно дело, а другое уже падает на голову.
– По-моему, тебя это устраивает. – Некоторое недоумение проявилось на ее лице. Я добродушно усмехнулся, а Настя после небольшой паузы продолжила: – По крайней мере, так мне показалось… Ты как-то читал стихи Леонида Губанова. Мне очень понравилось. Я спрашивала
– В советское время точно не издавали. Это было невозможно. А сейчас вполне могли издать. Но я не знаю. Надо Наташе Шмельковой позвонить. Она должна знать.
– Ты был знаком с ним?
– Нет. Он умер в начале восьмидесятых. Кстати, как и Пушкин, в тридцать семь. Наташа его хорошо знала. Дружила с ним. Она прекрасно читает стихи Губанова, с его интонациями. Заслушаешься. Честно говоря, благодаря ей я и познакомился с творчеством Губанова.
Она перевела задумчивый взгляд на меня:
– А кто она, Шмелькова?
– Писатель, литературовед, публицист. И очень хороший человек. Она дружила не только с Губановым, но и с Венечкой Ерофеевым.
«Надо бы навестить Наташу. – Некоторые угрызения совести шевельнулись во мне. – Или хотя бы позвонить ей. Совсем забыл старых знакомых. Нехорошо это. Скверно…»
– А ты прежде работал в издательстве?
– Да. Редактором… Такое чувство, что это было ужасно давно.
Мы заканчивали обед, когда я увидел Эдуарда, входящего в ресторан. Честно говоря, я растерялся. Это настолько отразилось на моем лице, что Настя, глянув на меня, тотчас посмотрела в ту же сторону. Она сохранила спокойствие.
Эдуард увидел нас, подошел. Вежливая улыбка покрывала его лицо.
– Надо же. Здравствуйте. Какими судьбами?
– Водили детей в Политехнический музей и решили пообедать. – Я почему-то испытывал неловкость.
– Папа, классный музей, а мы с тобой туда не ходили. – Василий уже стоял рядом с отцом, схватив его за руку.
– А теперь ты сходил. Благодаря дяде Олегу. – Он глянул на меня с некоторой иронией.
Мне это не понравилось, но я предпочел сделать вид, что меня его слова не тронули.
– Возьми стул, присоединяйся, – предложил я.
– Спасибо, но… не могу. – Он картинно развел руками. – Вы уже почти закончили, а я даже меню не полистал. Сяду там, в сторонке… – Вася потянулся за ним, но услышал: – Оставайся здесь. Вон, с Кириллом поговори о чем-нибудь.
Наше общение за столом было скомкано. Обед мы заканчивали в молчании. Даже Кирилл с Василием перестали болтать.
Невольно я наблюдал за братом. Он занял место в углу, а вскоре к нему присоединился мужчина средних лет. Они принялись оживленно беседовать.
«Вот ведь человек, – подумал я с осуждением, – не мог сказать, что у него деловая встреча. Конспиратор хренов… Но я тоже хорош – не понял, что у него тут место для постоянных встреч… А может, не только у него?..»
Я оглядел достаточно просторный зал, и подозрения в правоте моей догадки усилились: столы были заняты мужчинами, сидевшими по двое, по трое и поглощенными разговорами.
Когда мы покинули ресторан и двинулись в сторону «Детского мира», я с некоторой неловкостью произнес: