Прошлые жизни и ваше здоровье
Шрифт:
Я ручаюсь, что вы уже переживали опыт клеточной Памяти в миниатюре, возможно даже не подозревая об этом.
Внезапно долетевший до вас аромат цветов, или одеколона, или свежеиспеченного хлеба; прозвучавшая по радио песня; вид покосившегося крыльца, детского одеяльца или рождественской елки… В любых чувственных образах прошлое может слиться с настоящим, захлестывая вас мощной волной знакомых переживании, и вы не просто вспоминаете минувшее с пугающей отчетливостью, но вновь проживаете каждое чувство, связанное с давним событием, словно все это происходит снова. Тот же осязаемый, всеобъемлющий наплыв знакомых переживаний испытывает наша душа, когда снова оказывается в человеческом теле после лет, десятилетий или веков, Проведенных в безграничном,
Так, например, Нил, доброволец из моей аудитории, продемонстрировал клеточную память в действии еще до того, как я поняла, что происходит. Основываясь на информации, полученной от духа, клетки Нила воспринимали все болезненные ощущения и проблемы из прошлой жизни в теле мальчика по имени Кэлвин как нечто реальное, насущное и по-прежнему актуальное для тела, в котором эта душа пребывала теперь. Таким образом, эти клетки причиняли Нилу реальную физическую и душевную боль. Но как только ум добрался до этой «занозы» в своем прошлом, он сумел ее вынуть и наконец излечился.
Чтобы у меня рассеялись все сомнения по поводу клеточной памяти, Франсина вскоре преподала мне еще два урока, устроив две «случайные» (а как же!) встречи, которые показали мне, что клеточная память является неоспоримым фактом. Первой была Юлия, женщина чуть старше пятидесяти. Незадолго до этого моя подруга-врач успешно пересадила ей почку. Юлия никогда прежде не прикасалась ни к алкоголю, ни к табаку, но, едва очнувшись от наркоза, она захотела закурить и выпить мартини, — как выяснилось, таковы были пристрастия донора. Я сумела избавить женщину от этих желаний, убедив под гипнозом ее новые клетки, что в теле, где они живут теперь, эти пристрастия неуместны.
Второй случай оказался еще более ярким и эффектным. Десятилетней Молли пересадили сердце семнадцатилетнего Дэвида, погибшего от удара ножом. Расследование этого преступления зашло в тупик: у полиции не было ни зацепок, ни подозреваемых. Но вот, через несколько месяцев после убийства, девочке начали сниться кошмары: темная фигура в лыжной маске поджидает ее в засаде с ножом в руке. В состоянии гипнотического транса Молли сумела преодолеть свой страх, снять с лица геммой фигуры лыжную маску и узнать в поджидавшем ее молодом человеке некоего Мартина. Его лицо и имя не были знакомы девочке, но, как выяснилось, этот парень был давним знакомым Дэвида. Мы уведомили об этом полицию, Мартина допросили, и в конце концов он сознался в совершении убийства. И это стало возможно только благодаря клеточной памяти и ее тесной связи с истиной, которой владеет наш дух.
После этих случаев я стала относиться к клеточной памяти так, как многие люди относятся к своему компьютеру: чем больше я узнавала о ней, тем больше перспектив передо мной открывалось и больше хотелось узнать.
И как выяснилось, я тогда едва лишь прикоснулась к самой поверхности этого глубочайшего явления.
Родимые пятна
Один мой хороший друг, невропатолог, разделяющий мое пристрастие к исследовательской работе, однажды предложил мне присоединиться к изучению возможной связи между родимыми пятнами на телах людей и их врожденными заболеваниями. Мой друг был уверен, что родимые пятна не являются произвольными особенностями пигментации кожи.
Он попросил меня провести опрос среди моих многочисленных клиентов, чтобы параллельно с экстрасенcорным чтением и регрессиями в прошлые жизни выяснить, нет ли какой-то связи между родимыми пятнами на телах людей и состоянием их здоровья.
Родимые пятна — это не та тема, которая интересовала меня, но почему было не оказать своему другу маленькую услугу? Если бы он оказался
Когда я решила приступить к изучению родимых пятен, клиент по имени Билли пришел ко мне на сеанс для регрессии, чтобы выяснить, кого из своих нынешних знакомых он мог знать в прошлых жизнях. Здесь нам не повезло. На самом деле единственной жизнью, куда он попал, были двадцать два года, прожитые им в начале девятнадцатого столетия. Он тогда был американским индейцем и умер в битве: истек кровью от раны в правую ногу, в нескольких сантиметрах ниже колена. Это была жизнь отважного человека, полная волнующих и трагических событий. Я так увлеклась рассказом Билли, что чуть не забыла спросить, нет ли у него родимых пятен. Есть. Всего одно. Пурпурный участок, похожий на жестокую не затянувшуюся рану, в нескольких сантиметрах ниже правого колена. Я до сих пор помню, как он смутился, когда я изумленно глазела на это родимое пятно — глазела слишком долго и слишком недоверчиво. Дело в том, что он не помнил рассказанного им во время регрессии, поэтому не мог знать, как я изумилась, увидев отметку, в точности похожую на смертельную рану, нанесенную ему почти два столетия назад. Причем находилась она именно в том месте, куда его ударили ножом в прошлой жизни.
Я посчитала это странным совпадением, и сделала отметку в отчете для своего друга-невропатолога, добавив, что у Билли нет ни врожденных, ни каких-либо других заболеваний, которые можно было бы связать с этим родимым пятном. Однако я была сильно заинтригована и уже не могла оставить дело на полпути. С тех пор я исправно выясняла у клиентов сведения о родимых пятнах, причем делала это только после регрессии, чтобы они преждевременно не заинтересовались, почему я об этом спрашиваю, и не стали подсознательно искать объяснений. За следующие полгода я не нашла никакой связи между родимыми пятнами и заболеваниями, зато связь между родимыми пятнами и серьезными или смертельными травмами в прошлой жизни наблюдалась в девяти та процентах случаев.
Вот мой коллега-профессор с тонкой светло-красной полоской вокруг бедра, — он жил в шестнадцатом столетии в Китае и умер от потери крови после ампутации ноги. Вот бывшая швея со светлым пятнышком в форме алмаза на плече, точно в том месте, где ее руку пронзила Стрела, когда в середине девятнадцатого века она была индейским воином из племени сиу. Вот инструктор верховой езды, повешенная в прошлой жизни по обвинении в ведовстве, после сеанса показала мне пятнадцатисантиметровое белое родимое пятно поперек горла. Вот полицейский, показавший мне участок скальпа над затылком, где у него с самого рождения не росли волосы, — «так случилось», что именно в этом месте ревнивая любовница пробила ему череп тесаком на рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий в Египте.
Преуспевающий музыкант с темной полосой на правой щиколотке регрессировал в Англию 1789 года, в кошмарную жизнь, когда он несколько месяцев провел в сумасшедшем доме, привязанный за руки и ноги к кровати.
Можно перечислять и перечислять истории, хранящиеся в моих папках, — их сотни. И опять-таки, если бы только половина или две третьих моих клиентов демонстрировали связь между родимыми пятнами и событиями прошлых жизней, я бы не усмотрела в этом ничего особенно примечательного. Но девяносто процентов — показатель слишком ошеломительный, чтобы его игнорировать, тем более что все это очень вписывается в мои исследования клеточной памяти. Вывод очевиден: душа входит в новое тело с отчетливейшими воспоминаниями о травмах и ранах, которые она пережила в предыдущих телах, и передает эти воспоминания клеткам. Клетки, в свою очередь, формируют физическое свидетельство этих прошлых ран — отметки, оставшиеся от прошлой жизни.