Прошу, убей меня.
Шрифт:
Дэвид смотрел на театр с интеллектуальной точки зрения. И он очень хотел попасть в труппу Чарльза Лудлама. Дэвид и Чарльз дружили, и, по-моему, он даже сыграл какую-то эпизодическую роль в постановке Чарльза. Гарпун, что ли, нес, или чего-то там… Но слов у него в роли не было.
В любом случае, ближе подобраться к этому миру он уже не мог. Он был чуть более гетеросексуальным, чем они от него ожидали. Они отвернулись от девушки, с которой гулял Дэвид. Думаю, его это обижало. Дэвид хотел вырваться из границ Стейтен-Айленда, но Уорхолу он был неинтересен и Лудламу тоже. Тогда Дэвид затеял New York Dolls. И больше театральная сцена была ему не нужна. Ничего настолько потрясающего и смешного, блестящего, искрящегося и даже дикого в рок-н-ролле никогда не было. До появления New York Dolls.
Джерри
Dolls не просто обращались к подросткам. Они притягивали молодую творческую тусовку: Энди Уорхола, художников и художниц, других музыкантов. Однажды на их концерте мне довелось встретить Джими Хендрикса. Он попросил свою девушку найти меня, и она представила нас друг другу. Джими сказал: «Я торчу от твоего костюма!». На мне был костюм из красного вельвета, с бархатными манжетами и бархатным шейным платком, красное на красном. Он спросил разрешения потрогать все это и спросил: «Слушай, а где ты его купил, а?». Я ответил: «Сам сделал».
Вот такие дела творились. Помню, одно время я гулял с Бетт Мидлер, потом на какое-то время она исчезла из моего поля зрения. И вдруг я случайно наталкиваюсь на нее в «Мерсере»! Не все это понимают, но мы не считали концерты New York Dolls местом общего сбора. Ты загружаешься дурью, потом бредешь домой. Но отель «Дипломат» и Центр искусств Мерсера собрали всех нас.
Дэвид Йохансен: Центр искусств Мерсера — многокомнатное заведение, работавшее по антрепренерской схеме «как заставить людей оставить свои деньги у нас в Нижнем Ист-сайде». В одной из комнат постоянно ставили какие-нибудь пьесы. Основной была «Пролетая над гнездом кукушки», именно она окупала аренду. В общем, у них были мини-театр, кабаре, бар. Стояли милые пластиковые сидения, везде сплошной модерн по тем временам. Сейчас, конечно, это смотрится безвкусно. Прощай, манхэттенский шик! В кабаре заправлял чувак по имени Луис Сент-Луис и его «Сент-луисский экспресс». Сам он играл на фортепьяно, а чернокожие девицы ему подпевали. Еще одну комнату называли «Кухня» или «зоокомната». Там был сплошной концепт-арт, там могло случиться все что угодно. И еще была комната Оскара Уайлда. Они сами не знали, что с ней делать. Ее-то мы и оккупировали для начала.
Джерри Нолан: Я смотрел на Dolls и думал: «Черт! Как бы я круто сыграл эту песню! Или вот эту! Или эту!»
И я с головой бросался в ожесточенные споры с друзьями, музыкантами моего возраста. Никто не понимал, почему Dolls привлекают столько внимания — они никак не тянули на музыкантов с великой техникой.
А я говорил: «Да вы не шарите ни хуя! Перцы вернули нам волшебный дух пятидесятых!»
Сумасбродные, но естественные. Каждое их движение, казалось, взорвет газеты на хрен! Их популярность росла день ото дня. Все только и говорили о них. Их песни напоминали то, чего уже десять лет никто не слышал: вступление, развитие темы, завершение, бум-бум-бум.
Дэвид Йохансен: Публика была очень развращенной. И мы должны были быть такими же. Нельзя было выйти на сцену в костюмах-тройках, это бы их не вставило. За свои деньги они хотели чего-то большего. И мы были постоянно
И мы первыми надели ботинки на здоровенных каблуках. Мама Билли Мурсии все время каталась в Англию, и нам постоянно попадались фотки в английских газетах, где девчонки ходили на таких каблуках. И мы стали заказывать башмаки оттуда через маму Билли. Ставили ногу на бумагу, обрисовывали ее по контуру, а потом отдавали «чертежи» ей. Она ехала в Лондон и возвращалась оттуда с двумя десятками пар башмаков. И все мы их надевали, красили, продавали…
Ли Чайлдерс: Dolls устраивали шикарные перформансы. И посещать их скоро стало модно. В общем-то, туда ходили не столько Dolls посмотреть, сколько себя на их концерте показать.
В выступление вовлекались все. Неважно, где ты стоял — на сцене или в зале: ты участник перформанса. Вся публика была такая же причудливая, как и сами Dolls. Помню, там были Уэйн Каунти, Harlots of 42nd Street, Сильвия Майлс, Дон Джонсон, Патти Д`Эрбанвиль. Вся эта банда гуляла в толпе и плясала.
Конечно, там были Дэвид Боуи и Лу Рид, смотрели и учились. Дэвид Боуи частенько приезжал повтыкать на Dolls. Лу наоборот, появлялся там редко.
Выступления Dolls в Центре искусств Мерсера — это один из тех редких случаев, когда действительно стоило оказаться там, где оказаться считается модным. Потому что это был лучший рок-н-ролл за долгие годы. Реальный рок-н-ролл.
Дэвид Йохансен: Люди, которые смотрели на Dolls, восклицали: «Бля, да так каждый сможет!» И мне кажется, что самый важный вклад, который Dolls сделали в историю панка, — мы показали людям, что так действительно может каждый.
Когда мы только росли, чувак, рок-н-ролльные звезды были такие: «О-о! У меня шелковый пиджак, я крут и клев, я живу в золотой клетке и вожу розовый «кадиллак»». И прочее говно в том же духе. Dolls не оставили от всей этой ереси камня на камне.
Потому что на самом деле мы были нью-йоркскими детьми, которые плевали и срали на публику, были сексуальными и не верили в мифы. Ясно, что мы сделали для рок-н-ролла, — мы вернули его на улицу.
Ричард Хелл: Музыка обросла жирком. Недоразвитые шестидесятники заполонили стадионы. Прикинь, с ними обходились, как с VIP, а они пыжились в ответ, изображая из себя VIP. Это ни фига не рок-н-ролл. Это картинная поза. Как правильно встать, откуда свет… А Dolls — это как будто на сцену вытащили кусок улицы, понимаешь? И еще одна классная фишка: что на сцене, что за ней — они везде одинаковы.
Дэвид Йохансен: Все вышло очень просто. Вокруг не происходило ровным счетом ничего. Ни одной команды. Мы просто пришли, и все заорали: «О, Dolls — это лучшее со времен Bosco!» А мы были единственной командой, серьезно. Никакой конкуренции. Нам не надо было быть особенно крутыми.
Глава 13
Неограниченная власть [40]
Джейн Каунти: Когда мы вернулись из Лондона, Дэвид Боуи как раз собирался в турне Ziggy Stardust. [41] Его убедили постричься и выкрасить волосы в оранжевый цвет — настоящий инопланетянин, поехавший в турне.
40
«Raw Power» — альбом Stooges.
41
The Rise and Fall of Ziggy Stardust and The Spiders From Mars — альбом Боуи 1972 года.