ПРОСНУТЬСЯ ЖИВЫМ
Шрифт:
– Да. Твоя Цель, о которой ты так распинаешься,- Царь Непопираемой земли племени вибути. Но о том, что ты чуть не сгубила Алулу Оа Вамбонта, знают не только твои прихлебалы-убийцы. Племя знает. Жрецы племени знают. От них не укрылись твои беззаконные посещения племени, которые ты пыталась выдать жрецам за их же собственные сны. И не надейся, что кошонгри не пойдут по твоему следу!
– Уж не ты ли их вызовешь, дурочка, не имеющая даже собственного настоящего имени?
– Я?
– Губы Элпфис покрылись белесоватыми корочками, но она сумела красиво и гордо улыбнуться.- Я-то, конечно, дурочка. Только ты, умница и без пяти минут магистр африканистики, весьма надоела некоторым духам, которых
– Чушь.
– Почему? Это ведь все верования племени вибути, ты сама об этом писала… Курсовую работу.
– Заткнись!
– Сама заткнись!
– Заткнитесь обе вы!
Эта реплика вовсе не принадлежала Вересаеву. Викентий сам завертел головой в поисках источника упомянутой реплики.
Все оказалось просто. Из-за полусдвинутой шелковой ширмы (позолота, шелк, лебяжий пух и еще какая-то дорогая дрянь) вышла, солидно покачивая мощными бедрами, Вупи Голдберг. Викентий вспомнил, как ее на самом деле зовут - Озулия. И, честно сказать, была она внешностью куда пострашней знаменитой голливудской актрису, но зато облачением (не одеждой, а именно так - облачением!) могла влегкую перещеголять всех кинозвезд вместе взятых. Балахон из золотой парчи, длинный, до самых пяток, весь был расшит изумрудами и рубинами. Сверху на балахон, видимо, чтобы приглушить его ненормальное сверкание, чернокожая дама набросила манто из редкостного голубого соболя. А на голове, полностью скрывая волосы, у означенной дамы красовалось сооружение, одновременно напоминающее защитный шлем летчика-истребителя, бушприт клипера «Ариэль» и корзину с ананасами. Причем все это великолепие было выполнено из чистейшего золота, и Викентий созерцал его с сугубо научным интересом: как шейные позвонки дамы с именем Озулия выдерживают нагрузку примерно килограммов в двадцать пять? Может, она их себе заменила на протезы из легированной стали? И не мучает ее ни остеохондроз, ни проблема переноса больших грузов на дальние расстояния.
Видимо, у этой дамы не только позвонки были стальные. Но и характер.
– Так, девочки, прекращайте этот ненужный и бестолковый базар,- сказала представительница затерянного африканского племени на чистейшем русском языке.- Иначе я создам вам массу пожизненных и даже посмертных проблем.
– Она первая начала!
– плаксивым голосом пожаловалась Надежда и указала пальцем на свою светлую ипостась.
Элпфис только устало усмехнулась. Викентий с ужасом понял, что силы у его спасительницы (или все-таки погубительницы, раз они попали прямо в эту ловушку, обставленную креслами в стиле ампир?) совсем на исходе и не вырваться ей из плена.
И ему не вырваться.
В очередной раз.
– Ты!
– качнула своей короной Озулия в сторону Элпфис- Разве тебе не известно, что силы твоей не хватит, чтобы остановить нас. Тем более что мы уже почти все сделали…
– Лупомбомба Озулия Уа Макумба Хоста,- медленно проговорила Элпфис, и Викентий поначалу подумал, что она не в себе.- Таково твое полное имя, нелицензированная колдунья? Да, нелицензированная, ведь племя выперло тебя вон и запретило творить колдовство вибути. Я раньше не знала, что означает твое имя, но пришлось выучить язык вслед за… Надеждой. Весело тебя назвали бывшие соплеменники: «Темная женщина с продажной плотью и грудями, полными гноя»…
– И что?!
– Озулия гордо подбоченилась.
– Да так, просто хотела спросить,- улыбаясь
Колдунья дернулась, пряча было голые до локтей руки за спину, но Викентий успел разглядеть то, о чем говорила Элпфис. Увидел и принялся непотребно ржать: действительно, на запястьях могучей Темной женщины красовалось дюжины две образцов этой разрекламированной по всей стране дурацкой псевдоцелебной бижутерии.
– Ах Озулия,- хохотал Викентий,- не верьте рекламе! И если у вас проблемы с давлением и мигрень замучила, лучше снимите с башки эту вашу золотую башню. И голову помойте хозяйственным мылом. Может, и полегчает. А браслеты не помогут! Они колдунам не помогают, срабатывает система защиты!
– Не ваше дело,- явно смущаясь, проворчала Озулия.- Хочу и ношу.
– Остерегайтесь подделок!
– опять заржал Викентий. Давно он так не смеялся. И ему сделалось совсем нестрашно. И было ему легко, как бывает, когда просыпаешься после дурного сна и понимаешь: за окнами солнце, небо, новый, счастливый день, а не тот кошмар, который тебя мучил.
Озулия аж побурела, аки свекольная шкурка, и метнула гневный взгляд на Надежду, но та ей ответила не менее уничтожающе:
– И чего нацепила, дура… Рядишься, как елка новогодняя!
Озулия не стерпела такого попрека от, по сути, ученицы и подчиненной и нахмурила брови, бормоча что-то малопонятное. И тут же Надежда свалилась с софы, встала на четвереньки и принялась извергать изо рта длинных извивающихся змей пополам с какой-то синей слизью.
– Никогда не позволяй себе насмешек над старшим по знанию,- завела воспитательную волынку Озулия.- Никогда не думай, что избегнешь наказания за наглые и бесстыдные речи. Что, тяжко?
– Пощады!
– прохрипела Надежда, отхаркивая сгусток слизи.
– Хорошо.- И Озулия хлопнула в ладоши.
И будто ничего не было: Надежда по-прежнему возлежала на софе, ковер, куда только что падали гады и прочая гнусь, был чист, а Озулия откровенно любовалась своим гарнитуром из циркониевых браслетов. Вот только бледна была Надежда чересчур, и руки у нее тряслись, что, как злорадно отметил Викентий, тоже не было признаком ее всемогущества. Проучила всемогущую Надежду африканская колдунья. Поставила на место.
– Так, хватит,- еще раз хлопнула в ладоши Озулия.- Мы тут собрались не для развлечений. И человек этот,- кивок в сторону Викентия,- нам для важного дела нужен.
– Знаю,- хмуро ответила Надежда.
И от ее хмурости и какой-то безжизненности в голосе пропало у Викентия все веселое настроение. Словно сон-кошмар решил продлиться независимо от его, Викентия, воли. Он посмотрел на Элпфис, словно ища поддержки: ведь самый страшный кошмар легче переносится, если ты в нем не один. Но Элпфис затихла, обморочно обмякнув в кресле, голову опустила, волосы закрыли лицо. Видно, ей совсем стало худо, особенно если учесть, какая связь скрепила ее с Надеждой. А мадам Абрикосову пять минут назад так выворачивало! Вот ее ипостась и потеряла сознание окончательно.
Однако Викентий не хотел в это верить и позвал тихо:
– Элпфис! Очнитесь!
Элпфис его не услышала. Зато Надежда, принявшая, на софе строгое сидячее положение (ноги сдвинуты, руки на коленях - пансион благородных девиц, не иначе!), произнесла холодно:
– Оставьте вы ее, господин Вересаев. Вряд ли она вас сможет услышать. Хоть когда-нибудь. Она уже распадается.
– Что?!
– В ней давно нет жизненных сил, я их использовала. Она накачивалась наркотиками, психостимуляторами, чтобы вести какое-то подобие жизни и бороться со мной, но… Сколько веревочке ни виться…- Надежда позволила себе легкую улыбку.