Просроченное завтра
Шрифт:
— Я ждала тебя одного.
Эльвира смерила ее недружелюбным взглядом. Без макияжа, но лицо для возраста довольно ухожено. Волосы в ассиметричном каре. Брюки и кофта дорогие, но явно не первого года носки — домашние, и тапочки с опушкой напоминают туфельки гнома. Нога маленькая, а вот в росте мать не многим уступает сыну. Алене бы и шпилька не помогла. Во всем Эльвира выглядела на порядок лучше ее матери, хотя была лет так на десять старше.
— Я подумал, что Лене неплохо познакомиться с тобой на случай, если придется срочно отвезти документы, когда меня нет, —
— Я надеялась, что ты поужинаешь со мной.
Александр Сергеевич скинул туфли и в носках прошел в комнату со стеклянной дверью. Эльвира указала рукой на тапочки, и Алена выдала заготовленную фразу:
— Александр Сергеевич сказал, что это на пять минут. Я подожду его в прихожей. Эльвира снова смерила ее злым взглядом и махнула в сторону полукруглой арки.
— Сядь на диван. Можешь в обуви.
Но Алена разулась. Только плащ не сняла. Большая комната действительно напоминала залу — диван, два кресла с низеньким столиком, большой телевизор у стены и это все. Только портьеры золотые, и пальма в кадке зеленая. Остальное все белое — сесть страшно. В коридоре щелкнула дверь — мать с сыном закрылись. Даже лучше, теперь она не хочет слышать даже про дела. Впрочем, кажется, сынок отгораживался вовсе не от дел. Вернее, от дел, но только семейных.
Алена опустила глаза к столику и наткнулась на фотографию в черной рамке. Пришлось пройти по ковру к креслу. По фотографии молодого мужчины шла траурная полоса. Матовая бумага, точно Кодак или Фуджи. Это не может быть отец Александра Сергеевича — только брат.
В коридоре послышались торопливые шаги, и Алена еле успела плюхнуться в кресло, чтобы хозяйка не подумала, что она рассматривает фото.
— Елена, позвони домой и предупреди, что задержишься, — Эльвира протянула ей трубку радиотелефона.
— Спасибо. Мне звонить не надо. Брат в театре. Раньше половины десятого не придет, — протараторила Алена.
Эльвира опустил руку с телефоном.
— Повесь плащ и иди на кухню, поставь тарелки. Они в шкафчике со стеклянными дверцами. Там же и бокалы.
— Я не пью, — пролепетала Алена на автомате, ошарашенная предстоящим ужином. Она провалила роль. С треском.
— А тебе никто и не предлагает пить, — отчеканила хозяйка с долей презрения.
— Саша вообще-то за рулем. Бокалы для минеральной воды.
Она засеменила за хозяйкой, на ходу сдергивая плащ — какое счастье, что она его не застегнула, а то сейчас оторвали бы новые пуговицы! Или переломала даже короткие ногти. Эльвира скрылась за стеклянными дверями, за которыми разлилась пугающая тишина — Александр Сергеевич закипел, наверное, до нужного градуса, чтобы ошпарить ее в машине, как следует. Что она не так сделала, что он не сумел уйти? А, может, не так и хотел? Может, ужин с мамой — хороший повод не ужинать с женой? Лучше не думать на эту тему — сказано накрыть стол. Значит, накрыть. А от непрошенных мыслей еще руки задрожат. За битый английский сервиз — она увидела на тарелках с синими ирисами английскую корону — влетит куда больше. Госпожа Светлова, похоже, порядочная стерва.
Зарезервировав стол, Алена встала у окна. Жаль, вид не на Неву. Хотя, может, и к лучшему — не дует. Хотя она бы окно закрыла — но, раз, не ее дом и, два, она понятия не имеет, как пластиковые окна закрываются. На подоконнике кактус — наверное, альтер-эго хозяйки. Или ее сына — она побоялась взглянуть ему в глаза, когда он вошел следом за матерью. Когда он направился прямо к ней, Алена перестала дышать. Фу, Александр Сергеевич просто закрыл окно и спросил без тени злости:
— Кота видела?
Алена затрясла головой.
— Арчибальд к посторонним не выходит, — Эльвира повернулась от холодильника с двумя стеклянными формами и направилась к микроволновке.
— Так твой кошак и ко мне не выходит.
— А ты здесь тоже теперь почти что посторонний, — проговорила хозяйка, включая микроволновку. — У тебя деловой ужин? Мог бы пиджак хотя бы снять.
Александр Сергеевич схватил Алену за руку и со словами «Я сейчас тебе эту зверюгу покажу» вытащил из кухни. Либо спас от тет-а-тета с хозяйкой, либо решил устроить выволочку с глазу на глаз. Но нет, пока он только молча расстегнул пиджак и бросил на белоснежный диван, куда полетел и галстук. Первые пуговицы он тоже расстегнул, и в вороте рубашки мелькнула белая майка.
— Арчи, выходи! — Кот не вышел. — Ваше Сиятельство, мы вас просим нижайше…
И Александр Сергеевич действительно опустился подле дивана на колени и принялся шарить под днищем рукой.
— Нахрена мы с Тимкой за тебя столько бабла отдали, чтобы ты под диваном от гостей прятался? Вылезай, засранец!
Вот, такой же белый, как и все вокруг. Кот сопротивлялся, но все же остался в руках хозяйского сына, когда тот поднялся с колен.
— Познакомься, это Елена. Елена, познакомься, это Арчибальд.
Алена протянула руку и погладила кота по спине. Александр Сергеевич подступил ближе.
— Живите дружно и не ссорьтесь.
Алена подставила руки, но кот оказался проворнее — извернулся и был таков, а она взвизгнула и уставилась на руку, где в глубоких царапинах проступила кровь, но через секунду видела только темную шевелюру. Александр Сергеевич впился в рану губами и, вскинув глаза на бледное лицо Алены, забормотал:
— У собаки болит, у кошки болит, у Ленки не болит.
От шока она не чувствовала боли и не могла двигаться, а он все продолжал держать ее руку у рта.
— Я второй раз греть не буду, — раздался за спиной голос хозяйки, но свободу Алена не получила.
— Тащи йод! — потребовал Александр Сергеевич уже более разборчиво, потому что на ране осталась только нижняя губа.
— Сам бери! Знаешь где! — огрызнулась мать, и Александр Сергеевич поволок Алену в коридор. — Зачем кота мучили!
Он не стал оправдываться, впихнул Алену в ванную и усадил на край ванны. Здесь хотя бы добавили желтизны в кафель, или у Алены просто шли круги перед глазами. Александр Сергеевич продолжал сжимать ей руку, будто она пыталась сбежать, и одной рукой перебирал в зеркальном ящичке флаконы.