Прости грехи наши… Книга вторая
Шрифт:
– Гриша, – посмотрел сиротливым взглядом на Ваньку незадачливый опекун, – Лякишева после того случая с фотокарточкой по уши в тебя втрескалась … Она тебе ни в чем не откажет!
– Правда, правда, – встрепенулся Стриж, догадавшись, к чему клонит Вовка, – У нее даже очки потеют, когда она на тебя смотрит!
Ванька, засопел, и бросил на приятелей-лоботрясов враждебный взгляд.
– Да, достали вы меня со своей Лякишевой! – заорал он на весь двор, – Не буду я у нее ничего просить, пусть мне лучше двойку поставят! – и, подобрав
Ребята влетели в школу вместе со вторым звонком.
– О, Стрижев! – подбежала к ним десятиклассница, – Подежурить не хочешь сегодня? Обухов заболел.
Сашка выхватил у нее красную повязку.
– Еще, как хочу! – на ходу стал прикреплять он ее на плечо.
– А я? – посмотрел на девчонку растерянно Колобок.
– Ты уже дежурил в этом полугодии.
– Григорьев!
Ванька обернулся.
– Где тебя носит! – выглянул с нижней лестницы одноклассник, – Дуй в подвал. Военрук тебя у Марьяны на стрельбища отпросил с алгебры.
Ванька сиганул на радостях и громко крикнул, забыв, что начались занятия.
– А я? – чуть не плача снова спросил Вовка.
– А, ты, – издевательски погладил его по голове Ванька, – Пойдешь на алгебру. Лякишева вся твоя, Колобок! – снова заорал он.
– Ты, что в лесу, Григорьев! – заругалась проходившая мимо учительница, – Что вы здесь столпились? Марш по классам!
Пятый по счету урок географии к счастью восьмого «Б» неожиданно сорвался. Учителя срочно вызвали на какую-то незапланированную конференцию и ребята, предоставленные сами себе, разбрелись по школьному двору.
Мальчишки, побросав портфели и куртки прямо на молодую зеленую траву, гоняли в футбол на спортивной площадке.
Раскрасневшийся, в наполовину расстегнутой и выбившейся из-под брюк, рубашке, Ванька подбежал к Колобку. Тот спокойно сидел в теньке, на лавочке, наслаждаясь майским погожим днем, и уплетал ватрушку.
– Ты скоро лопнешь от обжорства, Колобок! Куда ты столько ешь, ведь ты и так толстый, – сказал он приятелю.
– Я не толстый, а упитанный, как Карлсон, – пробубнил сквозь набитый рот Вовка.
– Тогда тебе пропеллер надо, как у ТУ-144 ставить, не меньше, – засмеялся Иван, – Дай десять копеек, умираю, как пить хочу! Пойду в столовку сгоняю.
Вовик полез шарить по карманам, проигнорировав шутку. Он протянул Ваньке два пяточка.
– Держи, потом в автомате газировкой угостишь.
Парень кивнул, и убежал.
– Колобок, Колобок, – подсела к Вовке следом Воронова, – А я новый анекдот про Вовочку знаю! Хочешь, расскажу? – и тыкнула мальчишку в ребра, – Ой, какой мяконький!
Вовка заерзал по скамейке.
– Слушай ты, Ворона, отвали! – прожевав ватрушку, заорал он, – Будешь много каркать, перья-то из хвоста повыдираю! – и ухватил девчонку за волосы.
Маринка взвизгнула и отскочила в сторону, но не отстала.
– На
Ее подружки, стоявшие рядом, заливисто засмеялись.
Вертевшиеся рядом школьницы помладше, наблюдая за старшеклассниками, тоже начали хихикать. Одна из них, самая модная, спросила, выставив вперед ножку в нарядной, синего цвета, лакированной туфельке с красными перекладинами:
– А, Колобок, это потому, что толстый или у него фамилия такая?
– И то, и другое, – ответила нехотя восьмиклассница, набивавшейся в подружки малолетке, но заметив туфли последней, вдруг, оживилась, – А, где ты такие отпадные черевички купила?
– Туфли что ли? – переспросила девочка, теребя пальчиками волосы на взрослый манер, – Ты уже пятая спрашиваешь. В Берлине, – прозвучал неожиданный ответ.
– Где??? – переспросила ее собеседница, округлив глаза.
– Мы, только, как две недели, в этот город переехали, а до этого семь лет в ГДР прожили. У меня папка военный, его сюда по службе перевели, – важно сообщила воображулистая девчонка, и, вздохнув, добавила, – К сожалению…
Пока они разговаривали, девчачья половина, как стая комаров готовилась атаковать Вовку.
Старшеклассница в знак удивления качнула головой и, потеряв интерес к новой знакомой, вместе со всеми кинулась на Колобка.
– Меня Рита зовут! – крикнула вдогонку ей новоиспеченная приятельница, – Я из шестого «А»!
Колобок неуклюже замахал руками, как поломанная ветряная мельница.
Рита, недолго думая, тоже подбежала к парню, и, словно мягкую игрушку, ткнула его пальцем.
– Ах ты, малявка! – заметил ее Вовка, – Я, вот, тебе сейчас…, – он поднял красное от возбуждения лицо, и замер на полуслове.
Полуулыбка с отколотым передним зубом, зависла над ним. Брат Мухи – десятиклассник, нравоучительно изрек:
– Маленьких обижать не хорошо, тебя в школе не учили? Сразу видно – двоечник!
Вовка запыхтел от волнения. В стороне, почесывая затылок, стоял еще один верзила из десятого «В», и паренек пониже и поплотнее, по кличке Черномор.
– А тут никто никого не обижает…, – промямлил Колобок.
– Где Рыжий? – скомкав улыбку, спросил старший Муха, не приняв к сведению его слова.
– А я откуда знаю, – соврал Вовка, – Может домой слинял, у нас физра последняя…
– Его на поле нет, – сообщил длинный приятель Мухе.
– Ведь врешь же, толстый? – стащил тот Колобка с лавки.
– Правда, не знаю! – завопил парень.
– Я его в столовке видел! – крикнул младший Мухин.
– Ну, ты и сволочь, насекомое! – негодуя, как ежик, смешно фыркнул Вовка.
– Чего ты там вякнул, Жиртрест! – ударил в живот его старший брат.
Вовка согнулся от боли, и свалился с лавки. Девчонки пискнули и отбежали в сторону.