Прости, малышка...
Шрифт:
— Убирайтесь все вон. — Стараюсь не закипать, когда Олеся виснет на моей шее, как водоросль.
Амалия явно не воспринимает мои слова всерьез.
— Максик! Нельзя тебе в этот день оставаться одному. Лучше в кругу семьи, ведь мы близкие люди.
— Хороша семейка. У меня другие планы.
— Ой, не выдумывай. Мы не могли допустить, чтобы ты опять напился до поросячего визга. Перестань крючиться, лучше давай накроем на стол и помянем Колю, как подобает.
— Дорогой, познакомься, — это мой жених, Франсуа. — Олеся тычет
Моё терпение на исходе.
В последнюю очередь в мое жилище заваливается Антон. Ну это уже ни в какие рамки…
— Какого хрена…
— Погоди, не ори. Разговор есть. Я ненадолго.
Он смотрит на меня прямо, не отворачиваясь, и я, почему-то впускаю всю эту шайку в свой дом, все ещё не отойдя от шока.
Нахожусь в прострации, когда все усаживаются за моим столом, который накрыт на две персоны, вдруг опоминаюсь.
Ася! Черт…
Поздно.
Она стоит в двух метрах от меня, с широко открытыми глазами, смотрит на всех присутствующих, потом на меня, и вдруг обмякает, раскидывает руки и падает на пол без сознания.
Слышу только оглушающую звенящую тишину и доли секунды раздумываю. Потом резко подлетаю к малышке и подхватываю её невесомое, как перышко тело и не понимаю, что мне делать дальше. Тщетно пытаюсь привести её в чувства. Бью по щекам, трясу, как куклу, но она словно неживая, и меня охватывает паника.
Ася
***
Не знаю, как оказалась в бежевой комнате. На мне теплая пижама, значит переодели. Лампа ночника мягко освещает комнату. Почему она такая уютная? И эта постель… В ней только один недостаток — то, что я здесь одна.
Если у меня когда-нибудь все-таки будет дом, я обязательно сделаю там что-то подобное. Светлую уютную спальню с большим окном и удобной мебелью.
Эхх… Мечты…
Пытаюсь подняться, голова немного кружится. Чувствую дискомфорт в сгибе локтя. Поднимаю рукав — там след от укола. Не знаю, что со мной. Может нервы не выдерживают уже. Кажется, недавно я упала в обморок. Но меня это совершенно не тревожит. Как и то, чем сейчас занят Максим.
Внутри такое опустошение. Мне не хочется ничего. Ни есть, ни спать. Видеть тоже никого не хочу. Даже «Корлеоне». Нет, особенно его. После нашей вчерашней ночи, я чувствовала себя такой счастливой, как ненормальная…
Быстро же ты вернул меня на землю.
Дура.
Какая же ты дура, Ася.
Напридумывала себе, что можешь что-то значить для него. Что он не просто так тебя нашел и притащил сюда. Что у него к тебе тоже есть какие-то чувства, пусть и не настолько сильные, как твои…
Тебя используют, как вещь.
И ты ничего не можешь с этим поделать.
Признайся, ты ведь любишь его таким. Не влюблённым в тебя до гроба ослом, а холодным расчетливым бескомпромиссным «Доном Корлеоне».
Да, я люблю.
Но невозможно все время наступать на горло своему
Можно терпеть, принимать, ждать и верить… что все изменится.
Но ведь это не так.
Это другой мир.
Другая реальность.
Здесь нет места человеческим чувствам. Здесь все решают деньги. И власть.
Если у тебя нет ни того ни другого, ты — моль. Конечно, яркий свет красивой жизни невероятно привлекает. Но смотри, не опали крылышки, глупое насекомое.
Я — глупое насекомое.
Почему-то сейчас это осознание невероятно остро режет меня изнутри. Неожиданно прорывается слезами. Я просто закрываю ладошками лицо и вот так, сидя на краю удобной кровати в уютной комнате, даю волю слабости.
Плачу.
Всхлипывая и потряхивая плечами. Выпускаю наружу все то, что накопилось за последнее время — усталость, боль, напряжение, разочарование.
Хотелось бы мне вырвать из груди тот участок, который отвечает за чувства. Тот, где сейчас особенно болит. Жжет и сдавливает, не позволяя глубоко вдохнуть.
Что же мне такое вкололи?
Состояние такое, будто все тело ватное и в голове какая-то каша. Сил хватает только на то, чтобы упасть обратно на подушку и, размазывая слезы по щекам, принять свое беспомощное существование.
Что ж… Есть и положительные моменты во всем этом.
Я хотя бы не в подвале.
Глава 26
Максим
***
— Так где они?
Мужик смачно сплевывает кровавую слюну на бетонный пол.
Ухмыляется.
Должен признать, он — крепкий орешек. Несколько дней «поучительных бесед» от своих коллег по цеху явно плохо сказываются на его здоровье. Но он все равно молчит.
Упорно.
Глупо.
Даже сейчас.
Когда я знаю о нем всё.
Стандартный набор для охранника.
Бывший вояка с приличным послужным списком, отличился в горячих точках, вышел на пенсию, семья не сложилась. Есть дочь, которая особо не горит желанием общаться с отцом, однако покорно принимает от него материальную помощь.
Он нравился мне как работник.
Даже сейчас, положа руку на сердце, я ему симпатизирую.
Крепкий характер.
Стальная выдержка.
Люблю сильных людей.
— Зря артачишься. Давно бы уже разошлись полюбовно.
Останавливаю взмахом руки Бизона, который заносит тяжелый кулак для нового «аргумента».
Слава даже не дёргается. Видок у него тот ещё. Все лицо в кровоподтеках. Губы и брови разбиты. Одежда грязная и разорвана.
— Я озвучил свое условие. — Он хрипит, глядя на меня без страха.
— Не хочешь по-хорошему…
Мужик тихо смеётся. Если звуки, которые он издает, вообще можно назвать смехом.
Признаться, я думал, будет проще.
Но охранник не прост.
Этим своим «условием» не то, чтобы загоняет меня в угол, но нервы трепит внушительно.