Прости меня за всё
Шрифт:
– Значит Ната, и как она сраный ты осёл узнала о моём заказе?
– Не знаю… – заскулил он, отползая к мусорному баку.
– А я уверен, что знаешь. Давай, как проедем к нашему Боссу, и ты там изложишь свою версию более конкретно.
Я знал, что при упоминании моего Босса, он сдастся. Так и произошло, его лицо посерело, глаза затравленно забегали, до моего слуха донёсся его слабый стон.
– Хорошо! Я, она заставила меня. Мне пришлось взломать твой компьютер…
– Ну, ты козлина! – прорычал я, треснув ему от души
Мои ребята подоспели, подхватив его под руки, потащили к тёмному внедорожнику, закинув в салон, тут же рванули с места. Ему не жить, он совершил огромную ошибку, а такое не прощают. Выматерившись, я покосился в сторону переулка. Она стояла там, в темноте, запах её духов ни с каким не спутаешь.
– Ната, я знаю, что ты здесь! Сколько тебе говорить не используй парфюм на задании!
Она знала, что я сразу почую этот запах, и старалась для меня.
Два года назад, я встретил её в подготовительном центре, куда приехал со своим Боссом, на переговоры с конкурентами. В тот день мы заключили подобие перемирия, пожав руки разошлись.
Она стояла у выхода, неотразимая убийца. Мы спали, пока шло перемирие, но спустя время вновь вспыхнула война, в тот день закончилось и наше постельное приключение. Нужно отдать ей должное, она хороша, смогла завлечь меня.
Ната вышла из сумрака, встав под фонарным столбом.
– Амин, ты нарываешься. Я уже не могу сдерживать его гнев, и это прямая угроза мне.
– А ты не лезь, и всё разрешится само собой, – произнёс я, приближаясь к ней. – Оставь всё как есть, я сам смогу о себе позаботится.
– Нет, ты не сможешь. Я предупреждаю тебя, если он отправит к тебе своих убийц, они сделают свою работу.
Приблизившись, я протянул руку, коснувшись её белокурых волос.
– Ради нашего прошлого, не лезь ты в это дело. Он давно хотят избавиться от меня, пока что-то хреново у них выходит.
– Мне пора…
Сказав, она резко развернулась и скрылась быстро в темноте. Я постоял ещё немного прислушиваясь к звукам, затем метнулся в тёмный переулок.
Полумрак гостиной, бокал изумительного Джина, я сижу в дорогущем кресле, в безумно дорогой квартире, и наслаждаюсь уединением.
Мой мир, это жуткое место, здесь нет места состраданию, милосердию, душевным переживаниям. Я делаю свою работу, и только.
Каждый раз воспоминания о моём детстве обрывалось трагическим событием.
Моя мама шла по торговому центру, держала мою руку, осматривая витрины магазинчиков. Затем взрыв, ещё один, и я провалился в бездну.
Она умерла мгновенно, она успела закрыть меня, не знаю как, и почему, но она почувствовала. И вот я здесь, живу и убиваю людей за деньги. В тот день, когда я очнулся в больнице, а мне было всего семь лет, я возненавидел всё человечество, и так по сей день.
После трагедии мы перебрались в Россию, и сейчас он гражданин этой страны, по совместительству киллер.
Мне уже тридцать три года, и я живу одним днём. Людям нашей профессии другого и не дано, пуля может в любой момент прошить стекло и войти в мою голову, поэтому в моей квартире бронебойные стёкла, внушительная металлическая двойная дверь, и два наёмника в коридоре. Мой Босс, берёг своего лучшего человека, опекал и всячески охранял от недобросовестных конкурентов.
Я попал к нему в десять лет, попался на глаза когда убегал от лавочника, у которого украл кекс. Мой отец мало зарабатывал, нам едва хватало на жизнь, а жили мы в полуразвалившемся бараке, с облупленными стенами, и заклеенными клеенкой окнами. Зимой я умирал от холода и голода, весна же как Божья Благодать, с ниспосланная нам для выживания.
Сейчас я смотрю на прошлое с иронией, подавляя в себе желание, выть волком. Пять лет назад я нашёл тех, кто совершил то злодеяние в торговом центре, и казнил всех, каждого сам лично. Но это не принесло мне долгожданного облегчения, только горечь разочарования и неудовлетворённости.
Отпив глоток джина, поставил бокал на столик. Отец ждал меня вечером, но я старался посещать его как можно реже, нанял ему сиделку, полностью обеспечил безбедную старость. Приезды к нему давались мне с трудом, я не мог смотреть на его немощь старческую, слушать о пережитом прошлом. Немного поколебавшись, я встал и пошёл одеваться.
Отец вышел ко мне, опираясь на трость. Выдавив из себя улыбку, я обнял его.
– Здравствуй отец. Как ты?
– Доживаю свой век сынок, жду, когда же Господь смилостивится и отправит меня к твоей матери.
Вот поэтому я и не горел желанием ездить к нему. Каждый раз он всё сходилось к одному! Будто бы мне удалось пережить смерть матери.
– Отец, мы можем поговорить о другом? Например, я хочу отправить тебя в санаторий, развеешься, что сидеть то в этих стенах?
– Если ты так хочешь…
– Не я так хочу! – не выдержав вспылил я. – Ты должен этого хотеть. Я твой сын, живой и я здесь. Её нет! Уже много лет, а ты всё никак не можешь это принять. Потому мы и отдалились, ты же только и делаешь, что живёшь прошлым, а я в настоящем.
Отец присел в кресло, задумчиво отвернувшись к окну. Так он давал понять, что разговор окончен, и мне пора уйти, оставить его со своими мыслями.
Мысленно чертыхнувшись, я покинул дом, пообещав себе отправить его как можно скорее в санаторий.
Домой я уже не поехал, мне нужно было успокоиться, и я решил поехать к Нате.
Она открыла дверь в шёлковом пеньюаре, при виде меня слегка растерялась, но немного поколебавшись, впустила в квартиру. Переступив порог, я сразу направился в гостиную.