Прости, мне плевать, что нельзя
Шрифт:
– Ты о чем?
– я отстраняюсь, поднимая на Антона глаза.
Он переводит на меня какой-то потерянный взгляд и не отвечает. Вместо этого меняет тему.
– Сказать хотел... Ты без охраны ездишь. Теперь бери Балу с собой всегда, хорошо? С Тимкой, одна. Неважно. Тем более с Тимкой,- Антон хмурится, гладя костяшками пальцев меня по щеке,- Казима не бери. Только Балу. Поняла? Это важно...Это, блин, очень важно! Запомнила? Только не Казима. Вообще подальше держись от него...
– Да хватит повторять как ребенку,- я смеюсь, но Антон на это только строже смотрит,- А чем тебе Казим не угодил?
– Не важно. Просто делай, как говорю, Лукум.
– Всё у тебя " не важно",- скорбно вздыхаю и целую плотно сжатые мужские губы. Ещё и ещё, пока Антон не сдаётся и размыкает их э, впуская мой язык. Дыхание смешивается, становясь всё более шумно, я беспокойно ёрзаю на нем.
– Всё, хватит,- Тоша смеётся и отстраняется, явно больше не злясь,- Дома то всё хорошо? Ничего необычного?
– Нууу...- я мучительно краснею, закусывая губу. Из самого необычного то, что Вадим ко мне не приходит, но сказать такое Антону... Ни за что...
– Говори,- он легонько встряхивает меня, подгоняя.
Я отвожу глаза. Господи, стыдно то как. Но ведь это важно может быть...Мамочки....
– Вадим...- сглатываю, прочищая сжавшееся в спазме горло,- Он...игнорирует меня. Совсем. Это странно...Может он догадывается?
Серые сосредоточенные глаза как-то слишком весело вспыхивают.
– Да ладно? Прямо совсем? Интересно...- Антон буквально светится хитрым весельем,-Ты не переживай. Не догадывается он. Дело вообще в другом...
– В чем?
– Не скажу, Лукумчик,- шепчет Антон, прикусывая мою мочку.
– Почему, блин, опять не скажешь?
– меня уже бесит это. Чувствую себя неразумным ребенком, которому его взрослый отказывается что-то объяснять.
– Всё потому же,- смеётся Тоша, подтягивая меня поближе, - Потому что ты ужасная актриса, Лукум. Только поэтому...Ну, не дуйся, иди- поцелую...
39.
Я тебя люблю. Ничего не бойся.
Крутится и крутится на повторе у меня в голове. Нежно звенит колокольчиками, бисером рассыпается по телу.
Тебя люблю...Не бойся...
Рассеянно улыбаюсь, накручивая спагетти на вилку. Антон так просто это сказал. Вместо "пока". А я застыла как дура, смотря, как его скрывают от меня закрывающиеся двери лифта на парковке.
Люблю...
Надо было тоже сказать...
– Эээй,- я вздрагиваю, когда Мадина щелкает пальцами у самого моего носа,- Ты здесь- нет?
– А?
– направляю на сестру озадаченный взгляд.
– Салат передай, - фыркает сестра, закатывая глаза.
Явно не в первый раз просит. Я кусаю щеку изнутри, тушуясь. Хватит витать в облаках, надо быть здесь и сейчас. Вот только не получается. Я вся пропахла им. Насквозь. На языке до сих пор его вкус, в лёгких жаркое дыхание, между ног...Ерзаю на стуле, сводя колени. Послезавтра...Дожить бы... Уже не страшно, только не терпится. Поворачиваю голову к сыну и начинаю улыбаться. Тимур конечно старается есть спагетти аккуратно, даже тихо пыхтит от усилий, но...пока это полный провал. Сынок кидает на меня сердитый взгляд, предупреждая мои возможные комментарии и попытки помочь.
– Я сам,- глухо и грозно. Маленький мужчина.
Вскидываю руки вверх, показывая, что и не думала помогать и отворачиваюсь от него, чтобы не смущать больше. Сам так сам. А кофту потом постираю...
Мама напротив непривычно тиха. Смотрит только в тарелку и кажется тоже о чем-то крепко задумалась. Вадим уткнулся в телефон, не обращая ни на кого внимания. За столом непривычно тихо. Обычно наши ужины проходят живее. Я так привыкла, что Вадим постоянно вяло переругивается с моей матерью, что давно перестала обращать на это внимание. А сейчас тишина...И это так болезненно очевидно! Может поругались? С Вадимом вообще что-то не то творится, и Антон даже знает, что, похоже. Только мне не говорит. Как обычно, впрочем. Он мне ничего не говорит...
– Передай соль, пожалуйста, - подает голос Вадим, и только лёгкий наклон головы сигнализирует о том, что он обращается именно к моей матери.
Та, поджав губы, протягивает солонку. Я вижу, как их пальцы встречаются, и мать резко отдергивает руку, будто её электрическим разрядом прошило. Точно поругались...Из-за Мадины? Вадим тоже замечает её реакцию. Вижу, как плотнее сжимаются его челюсти. Такие едва уловимые мелочи, но я слишком хорошо его знаю и привыкла отслеживать даже их.
– Мам, я всё,- заявляет Тимка, устав воевать с макаронами.
– Наелся?
– Да.
– Точно?
– Точно- точно!
– сынок энергично трясёт черноволосой головой.
– Ладно, пойдём тогда,- тоже встаю и, улыбаясь, наблюдаю, как Тимка стягивает со стола кусок батона. Наелся он...Ладно уж...
– Спокойной ночи,- несется нам недружное в спину, и я выхожу из столовой, уже позабыв, о чем размышляла.
Этой ночью Вадим не приходит. Опять. Что бы не случилось, я этому благодарна.
И я больше и правда не боюсь. И не думаю. Просто жду послезавтра.
***
Когда я утром спускаюсь с Тимкой на кухню, то испытываю настоящий шок. Потому что первое, что я вижу, это серые глаза Антона напротив, цепко захватывающие меня в фокус. Лишь на секунду, но этого достаточно, чтобы сердце перестало биться, а ноги вросли в пол.
– Привет,- ровно бросает Тоша, отводя глаза и подмигивая. Только уже не мне. Тимуру.
– Ооо, привет!
– Тимка радостно бросается к нему, усаживаясь рядом.
Вдох- выдох. Я спокойна...Он же сказал, что вернётся только завтра. Что- то не так? На негнущихся ногах иду к шкафам, чтобы достать Тимкины хлопья.
– Какие планы на сегодня, Лей?- интересуется Вадим, отрывая взгляд от каких-то документов, которые ему принес стоящий за спиной мужа Казим.
– У Тимки тренировка сейчас. Вот, отвезу,- глухо отвечаю, гремя дверцами.
Этот шум очень кстати. Он заглушает дрожь в моём голосе. На кухне помимо меня и Тимки трое мужчин, и мне кажется, что все они пристально следят за каждым моим движением. Бред, но...Но я не могу удержаться от того, чтобы то и дело не поводить плечами.
– Я Балу возьму с собой, не хочу за руль, - добавляю, вспомнив просьбу Антона,- Можно?