Прости, но я люблю тебя
Шрифт:
— Половые акты? Блин, как ты вообще разговариваешь? Мать моя, ты чокнутый! К тому же, извини, но у тебя были «половые акты» в этой машине, и теперь ты в ней возишь меня? — Она оборачивает всё в шутку.
— Слушай, прошло уже двадцать лет!
— И что? Всё, что ты делал с восемнадцати лет до этого момента, сводит меня с ума. То есть, с моего рождения. Почти. Мне бы хотелось вернуться назад во времени, посмотреть на тебя, как на DVD. Или лучше даже посмотреть на это прямо в кино. Сесть в первый ряд с ведром попкорна и в тишине смотреть фильм о твоей жизни, и чтоб никто мне не мешал.
— Ну,
— Да, но ты бы увидел только короткометражку! Ты не многое пропустил! И у тебя есть возможность прожить со мной мою жизнь!
— Как и у тебя. Самый прекрасный день тот, который ещё только предстоит прожить.
— Который предстоит услышать! Это ты придумал. А что ты собираешься делать со всем хламом, который оставлял в этой машине? Или ты забыл о нём?
Алессандро смотрит на неё, повернув к ней голову.
— Поверить не могу.
— Во что?
— Ты ревнивая. Знаешь, что говорит Баттисти?
— Такими темпами я уже стала главным экспертом по Баттисти. Конечно же, знаю его слова. «Дорогая подруга-ревнивица, это позор, болезнь, и ты не можешь забыть о том, что не можешь узнать обо мне, а все мои прошлые истории любви причиняют тебе большую боль, чем зубная боль, все поцелуи, что я раздавал, не улетят в бездну...»
— Ты возбуждена, да?
— Думаю, да. После всех сборников и трактовок Энрико, о которых я слышала в последнее время...
— Тогда ты уже понимаешь, что и мужчины тоже страдают. В той же песне говорится, что «В доверии, моя любовь, у меня тоже есть проблемы, я не могу не говорить о твоих бывших, тех, кто был в твоей постели».
— Да, да, не меняй тему! Признавайся! Ты занимался любовью в этой машине или нет?
Алессандро думает только момент.
— Нет.
— Поклянись в этом!
— Я клянусь тебе. Только один поцелуй, только один раз в drive in в Остии.
— Drive in! Как здорово! Я такое только в кино видела.
— Мы помирились?
— До гроба.
— Мир до гроба?
— Да, так я говорю, когда совершенно не хочу больше спорить!
— Ладно, тогда я остановлюсь, чтобы пустить тебя за руль. Но не превращайся в гонщицу, хорошо? Останавливайся иногда.
Он медленно подъезжает к обочине и останавливается. Ники перелезает через Алессандро.
— Ники, дай мне выйти.
— Давай, не будь занудой, мы закончим ещё до того, как ты окажешься внутри.
Они неловко пытаются перелезть каждый на своё место, случайно мигают фарами, Алессандро ударяет по приборной панели, «Ай!», застрявшая нога, смеющаяся Ники. «Какой ты зануда...», и эти слишком облегающие брюки... Но в конце концов каждый занимает своё новое место.
— Я завожусь?
— Заводись. И осторожно.
Ники жмёт рычаг. Включает первую передачу.
— И как я?
— Отлично... наверное, потому что мы всё ещё стоим на месте. Выжми сцепление и осторожно отпусти рычаг.
Ники подчиняется. Машина медленно заводится.
— Хорошо, теперь вторая передача.
Ники снова жмёт на рычаг и меняет передачу.
— Вот, вторая...
— Скрипит.
— Какой же ты зануда, я ведь перешла на вторую, разве нет? —
— Ай. Ну почему ты должна вот так тормозить?
— Извини... — Ники смеётся и снова заводится. И весёлый урок вождения продолжается.
— Руки на руле поставь на десять часов десять минут.
— Поздно.
— В каком смысле, тебе нужно вернуться домой?
— Нет, десять-десять – это поздно, а у руля часов нет, разве я не права? Мы с тобой с таким объяснениями разобьёмся!
— Очень смешно.
— Это одна из тех шуточек, которые ты отпускаешь в офисе, и все смеются. Всё равно, я уже устала.
— Ну тогда останавливайся.
— Я смогу ещё немного, — Ники вздыхает и замедляется. И тут же снова выезжает. — Хорошо. —Машина резко срывается вперёд.
— Плохо. Я снова прошу тебя остановиться.
Так они и едут дальше, учась понемногу, иногда замедляясь, спокойно ведя машину, не слишком загружая старый мотор.
— Ники, ты выехала на автостраду.
— Да, тут проще, — она начинает петь: — «Поездка, поездка, путь освещая фарами, чтобы дорогу смело познавать, осторожно, осторожно, но с удовольствием... — они подпрыгивают на кочке, — избегаю ям и кочек и не ведаю я страха, просто руль держу отважно».
— Что ты делаешь, останавливаешься?
— Да, я ведь сегодня отлично покаталась. Я устала, — Ники паркуется на небольшой зоне отдыха. — А сейчас, если то, что ты говорил мне, правда, я бы хотела опробовать машину твоей матери.
Она включает радио и выключает всё остальное.
Темнота. Повторяющиеся вздохи. Переплетающиеся руки, нежные, влюблённые. Расстёгивают, ищут, находят. Прикосновенние, поцелуй. Ещё поцелуй, и рубашка падает. Ремень расстёгивается. Медленно расходится молния. Прыжок. В темноте, окрашенной в темноту. Быть счастливыми здесь и сейчас... Темнота, исполненная желания, прикосновений, недалёких перемещений. Самая прекрасная, самая лёгкая, самая желанная. Машины, которые быстро проезжают по шоссе. Фары, которые вспыхивают, как молния, и исчезают. Вспышки света, которые рисуют приоткрытые рты, их желание, восхитительное, больное, стремительное, полное, закрытые глаза, а затем открытые. Больше, больше. Как среди облаков. Спутанные волосы и неудобные сиденья. Руки, доставляющие удовольствие. Губы в поиске других губ, машины, продолжающие проезжать мимо, такие быстрые, что ни у кого нет времени разглядеть эту любовь, которая следует ритму случайной музыки, звучащей по радио. И два сердца, которые ускоряются и ускоряются, которые вот-вот нежно столкнутся друг с другом.
Немного позже. Всё ещё запотевшее от любви окошко открывается.
— Как же здесь жарко.
— До смерти.
Алессандро застёгивает ремень на брюках. Ники надевает блузку. Вдруг их лица освещает свет. И они практически слепнут.
— Эй, что происходит?
— Это НЛО?
Луч света отправляется в другое место. Освещает какую-то надпись. Полиция.
— Выйдите, пожалуйста.
— Поверить не могу, — улыбается Ники, натягивая джинсы. — Как раз вовремя.