Прости за любовь
Шрифт:
В воздухе слишком сладко пахло весной, и апрель за окном вносил коррективы в мою размеренную жизнь. Рядом с Кирилловым пульс учащался, я постоянно взвешивала слова, боясь показаться дурой. По сути, медленно, но верно я переставала быть собой, потому что не нарочно, но начинала с ним флиртовать. А этого допустить никак было нельзя. Мне не хотелось
– Саш, что ты хочешь на завтрак? – пришлось нарушить молчание, потому что больше тонуть в его омуте глаз я не могла.
Мне не хватало кислорода, а тщетные попытки удержаться на поверхности лишь усугубляли все. Срочно требовалось сменить локацию и выйти из зоны комфорта. В его руках было тепло и приятно, но греховная грань слишком тонка.
Кириллов пожал плечами, скользнув ладонью по моему позвоночнику. Критически близко, просто нереально, когда двое дышат в унисон, слушая стук сердец друг друга. Бежать… Голос разума надрывался, взывая к совести. Он умолял не ломать жизнь ни себе, ни Сашке. Я старалась, честно, очень старалась, и, кажется, у меня это худо-бедно, но получалось.
– Мне все равно, – улыбнулся он, – чем меньше посуды испачкается, тем лучше.
– Конечно, – фыркнула я, – мыть-то ее тебе.
Сашка рассмеялся, но было заметно, что вся его радость – это такая же попытка вернуть все на круги своя. И, пожалуй, это даже хорошо, что вскоре нас посетит Катька.
– Тогда в душ, – скомандовала я, – а мне туда, – уточнила на всякий случай, указав пальцем в сторону кухни, а то мало ли, вдруг Сашка снова все поймет неправильно.
Кириллов развернулся, будто на плацу, не спуская меня с рук, и донес до места назначения. Я б, конечно, предпочла спальню, ну в том плане, что мне бы не мешало переодеться, о чем и сообщила Саше. Но он лишь цокнул языком, а я залилась краской, проклиная свой длинный язык. И учитывая близость Кириллова, лишний момент рядом с ним равнялся пытке.
Пока он принимал водные процедуры, я все же успела и переодеться, и замешать тесто, поэтому завтрак вышел сытным и ароматным. Блинчики со свежими ягодами, которые напоминали разноцветные бусины, были сметены в рекордные сроки и, когда наши животы стали напоминать дирижабли, в дверь постучали. Я нехотя выкатилась из-за стола, чувствуя, что, пожалуй, на еду в ближайшее время смотреть не готова, и прошлепала в коридор.
– Ммм, – принюхалась Катька первым делом, войдя в квартиру. – Мне, надеюсь, оставили?
– Ты б собиралась дольше, тогда бы и к ужину успела, – прижалась я спиной к стене, наблюдая, как подружка шустро скидывает туфли на шпильках.
Всегда поражалась ее умению дефелировать на таких каблуках, меня хватало на пару метров, а потом либо встреча с асфальтом, либо полусогнутые колени.
– Нравятся? – выдала Катька, – могу подарить.
– Чтоб завтрашний день мне встретить в травмпункте?! – озадачила я ее.
Подружка почесала лоб, нахмурив брови, кажется, подобный расклад ее не вдохновлял. Конечно, на ком она тогда будет оттачивать свое остроумие?! На Донской? Нет уж, у Таньки и так проблем по горло!
– Нельзя быть пессимисткой. И вообще, где эта сладость двухметровая? – совершенно не стесняясь, выдала Катька, грациозно проходя вглубь квартиры.
Уж не знаю, услышал ли Сашка, как его назвала моя подружка, или просто настроение у него было отличное в это утро, но довольная улыбка на мужском лице, кажется, могла озарить весь мир. Он сверкал, как новенький рубль, беззаботно листая журнал. При этом напрягая мускулы, будто в его руках не кусок макулатуры, а гантели весом в пять килограмм. Одним словом – красовался и набивал себе цену.
– Ого, – замерев посреди гостиной, практически шепотом произнесла Катерина.
Конец ознакомительного фрагмента.