Прости. Забудь. Прощай
Шрифт:
в распахнутом халате. Увидев незнакомцев, она, размахивая руками, скрылась
в коридоре.
— Сейчас набегут, — сказал с какой-то отчаянной бесшабашностью Володя, помогая Олегу встать на ноги. — С ними всеми я не справлюсь, тем более
вооруженными. Ствол бы не помешал.
— А я, кажется, знаю, где его можно взять, — неожиданно отозвался Олег.
Он дохромал до черного «Линкольна», открыл заднюю дверь и начал
шарить руками под сиденьями.
— Вот, держи!
В
— Наша команда пополнилась еще семью бойцами, — радостно крикнул
Володя, загоняя магазин обратно в рукоять. — Значит, повоюем!
Было слышно, как в доме поднялся переполох, но пожилая женщина, видимо, не смогла сразу толком ничего объяснить с перепугу, и Олег с Володей
выбрались из гаража до того, как в него ворвались люди. Они даже успели проскочить освещенную часть двора, скрыться в темноте и под ее прикрытием до-бежать до забора. Их заметили в самую последнюю секунду и вслед беглецам
беспорядочно захлопали выстрелы.
79
— За тобой на стене веревочная лестница с двумя перекладинами. Специально для тебя. Через 10 секунд — перелезай, стягивай ее вниз и жди меня на
другой стороне, — четко приказал Володя, прижимая голову Олега к земле после
очередных хлопков. — Я отвлеку их и потом к тебе присоединюсь. Выполнять!
Он приподнялся, выскочил на секунду из кустов в лучи прожектора, освещающего газоны, и так же быстро метнулся назад. Вслед ему прогремело
несколько выстрелов. Из кустов прозвучали ответные, и первый же из них потушил прожектор.
— Он побежал к воротам! Включите весь свет!
Поиски продолжались еще долго, сначала внутри, потом с фонарями
снаружи за стеной, но никого не нашли.
— Почему ты решил мне помочь, Володя? — серьезно спросил Олег, когда они наконец оказались в безопасности. Все трое сидели, отдыхая после приготовленного Ольгой ужина, в тепле холостяцкой, но уютной Володиной квартиры. — Это ведь не денег до зарплаты одолжить. Друзьями не успели стать. Да и
из старых моих не каждый решился бы…
— Подумал я… Вот живу. Встаю рано, если вообще ложусь. Дышу вы-хлопом с утра до вечера, а богаче не становлюсь. Только сумма маленькая
наберется — что-то в машине ломается. Нигде не был, кроме Чечни, и то не
по своей воле. Нишу рабочую боюсь потерять — займут сразу. А почему, зачем? Ничего хорошего в жизни не происходит. Одна грубость да цинизм. Даже
надежды нет, что что-то изменится. В чем тогда смысл? А тут… можно жизнь
человеческую спасти. И сопряжено это с реальной опасностью. Завелось что-то, завертелось в душе бывшего солдата. Да и парень ты светлый. Женщин
защищаешь, восхищаешься ими. Сколько еще доброго можешь сделать. Да и
побывал я… по обе стороны баррикад. И знаю твердо: все зависит от того, к
чему стоишь лицом! Выбор есть всегда!
— Я ему еще денег пообещала, вы не думайте, — рассмеялась Ольга. –
Правда, он до этого уже согласился. Недолго размышлял!
— Конечно, неразумно было лезть спасать тебя без ствола, — продолжил Владимир. — Но опять же ты ведь счастливчик! Про таких сказал, не помню, кто, но это точно про тебя: «Если бы он упал в канализацию, то вынырнул бы
на поверхность, держа в каждой руке по золотым часам». Надо же! «Макарова»
нашел откуда-то. А вы знаете, между прочим, что даже в Америке про него рас-сказывают легенды. Какой-то американский полковник, сбитый во Вьетнаме, с
добытым, уж не знаю как, пистолетом Макарова две недели пробирался через
джунгли. И тонул он у него, и грязью забивался, без смазки и ухода, но до последнего патрона не подвел. Вернувшись в Штаты, полковник написал об этом
книгу, и это положило начало настоящему поклонению советскому «макарычу».
80
И никого не смущает, что он изобретен в стане постоянного противника. Вещь!
Ну, теперь о наших делах.
Тебе, Ольга, здесь оставаться нельзя, — твердо сказал Владимир, иг-норируя протесты девушки. — Помощи от тебя, не обижайся… Да и заметная ты
очень. Возвращайся домой. Тебя ведь не ищут! И нам легче будет — не надо
беспокоиться о твоей безопасности. Потому что с нами тебе конец, если поймают. Я пойду лягу. Завтра тяжелый день, и надо хоть немного отдохнуть.
Олег сидел, откинувшись на диване, не сводя глаз с Ольги, которая
неторопливо и умело убирала со стола. Она была так сильно похожа на Машу, что сначала это даже мешало ему видеть в ней совершенно другого человека.
Каждая минута, проведенная в ее обществе, теперь возвращала те удивительные чувства и ощущения, которые возникли у него во время чтения ее писем
и стихов. Конечно, они были адресованы не ему, но от этого их содержание не
становилось менее близким и трогательным.
— Вы защищаете женщин, — улыбаясь, сказала Ольга, присаживаясь рядом. — Это не модно сейчас. Да и женщины, если честно, превращаются в таких
мускулистых защитниц своих прав, что сама иной раз соглашаюсь с мужскими
высказываниями.
— Женщина не виновата, — горячо заговорил Олег. — Просто с нее все
начинается, и ей же все заканчивается. Женщина — это источник жизни и, таким
образом, источник всего! Она же не виновата, что самое интересное происходит
с ее участием! Женщина — это высочайшая нота в симфонии жизни!