Прости. Забудь. Прощай
Шрифт:
сдвинулся с места.
Игнорируя предупреждение, он опустил руки и вызывающе повернулся лицом к направленным на него стволам.
— Шмальнешь? Я из 40 лет своей жизни только первые 15 провел на
свободе. Породу людскую в тюрьме во как изучил. Ты рот раскрыла слово про-102
изнести, а я уже знал, что стрелять не будешь. Меня автоматные рожи на мушке
не раз держали.
— Шаг сделаешь, точно стрельну.
— Дай сказать! Я не задумал ничего плохого,
в голове нет. Отдохнуть надо. Так что, хочешь ты или нет, а мириться со мной
придется.
— Ишь, какой скорый!
Женщина, взяв ружье наизготовку, обошла вокруг непрошенного гостя
и, не спуская с него глаз, начала отстегивать собаку от цепи.
Мужчина напрягся и потянулся к ботинку.
— Не дергайся! Я не собираюсь Руслана спускать. Мы с ним заходим в
дом. Попробуешь сунуться — всадника без головы сделаю.
— Книжки любишь читать? Я тоже!
— Чтобы утром тебя здесь не было.
— Вот утром и поговорим.
Людмила, удерживая Руслана на коротком поводке, осторожно открыла дверь и, пропустив собаку вперед, последовала за ней, взведя на ружье оба
курка. Пес, неистово лая, немедленно потянул к баньке.
— Не ушел, значит! Вот ведь!
Негодуя, она приблизилась к срубу и, заглянув осторожно за угол, куда
тащила ее собака, увидела вчерашнего визитера, раздетого по пояс, обливаю-щегося водой из кадки. Вся его спина была изрезана уродливыми и страшными
шрамами. Поверхность кожи выглядела как рельефная карта каких-нибудь Анд
или Кордильер. Он повернул голову и широко улыбнулся. Эта улыбка сразу
сбила ее с толку. Не улыбается так плохой человек. Открыто, радостно, тепло!
— Какая красота! Живут же люди!
Чтобы не вдохновлять к разговору, Людмила ничего не ответила. Подумала: «Это мы-то живем?»
— Ты должен был уйти!
— Я расскажу тебе про себя, а ты решишь.
— Я еще вчера все сказала. Убирайся!
— Погоди, — серьезно и резко оборвал ее мужчина. — Я понимаю, что ты
не знаешь меня…
— И знать не хочу!
— По-го-ди!!! Я все равно скажу!
Мужчина быстро накинул рубаху, тихо ругаясь:
— Комары тут как пчелы, — и продолжил торопливо: — Ни родителей, ни
родственников у меня нет. Вырос в детдоме. Воспитывался… хоть и не подходит
это слово к моей ситуации, почти всегда пьяной воспитательницей Анкой. Язык
не поворачивается по отчеству назвать. К нам регулярно — с криками «Бей дет-103
домовских!» — приходила драться местная ребятня. Одному из них я случайно, а
может, даже и не я, в куче разве поймешь, врезал так, что тот разговаривать на
время перестал. В отличие от меня у него отец был. Мент местный. Упаковали
по полной программе в колонию. Папаша проследил, чтобы в самую… где точно
уроют. А я выжил. Вернулся в городок, куда же еще, а мент тот уже начальником
отделения стал. В себя даже не дал придти. На стоянке дальнобойщиков одного
бедолагу из машины выкинули со сломанной шеей. Между собой что-то там не
поделили. Так папаша злопамятный нашел какого-то гада, который якобы меня
с ним видел. Ключи от грузовика, естественно, в моих вещах появились — при
аресте. Закрыли — и попал я в лагерь. Тянул свое, с блатными не конфликтовал.
Пока не заступился за одного хорошего паренька. Себя в нем увидел. Напали
на меня кодлой и выбора не оставили — или я, или… Признаю — да, убил. Одного
из них. Настоящую мразь — садиста, насильника. В общем! Если бы не убежал, кончили бы. Идти мне некуда, помочь некому. Решай!
Он замолчал, спокойно, но с надеждой глядя на женщину.
— Ждешь, что я к тебе сейчас на шею брошусь? В тюрьме таких историй — как в тайге комаров. Не знаю почему, но я тебе верю. Смотришь открыто.
Крест носишь. Хотя это дела не меняет. Жизнь ты загубил и платишь за это!
Итак! Что ты хочешь?
— Владимиром меня зовут, — отозвался мужчина. — Спасибо за прямоту
и за то, что выслушала. Я только в книгах читал, как люди живут, да истории
разные слышал от сидельцев. Вот так, на рассвете не просыпался никогда по
своей воле, без команды.
— Короче!
— Позволь пожить здесь. Окрепну, соберусь с силами и уйду. Я человек
слова. — Мне компаньон не нужен. Сам видишь, справляюсь и не скучно, — ответила Людмила серьезно и твердо.
— Послушай! Я заметил, что банька у тебя совсем рассыпается и крышу
на доме нужно починить. На «хозяина» всю жизнь работал, а так мечталось…
душой. Я умею. Ни лезть с разговорами, ни глаза мозолить не буду. Все, что
хочу — это поймать тишину.
— Хорошо, — сказала наконец Людмила. Оставайся. Я тебе не судья, а
дело сделаешь — в расчете будем. Инструменты в сарае.
Через неделю девушка уже не жалела, что позволила парню остаться. Владимир свое слово держал. Работал с утра до вечера, не навязывался с
разговорами, не мешал. Да и она продолжала жить как раньше: ходила в лес
за ягодами, работала на огороде. Скоро и трапезничать вместе стали. А за за-стольными беседами многое можно о человеке узнать.
104