ПростиТурция, или Восток - дело темное
Шрифт:
— Ну и при чем тут наша Машка? — перебил восхищенные возгласы проститутки Женя. — Ты давай быстрее рассказывай, время-то идет! Оплаченное, между прочим!
— Ну так вот. На этом рынке я жила несколько дней. С такими же девочками, как и я. Правда, там не все были добровольно, нескольких девчонок вообще связанными держали, чтобы они не смылись! Вот и Машка тоже в этой квартире оказалась не по своей воле. Она там в наручниках валялась.
У много за свою жизнь повидавшей Элки глаза полезли на лоб.
— И
— Нет, мы помогали! — обиженно захлопала ресницами Мурочка. — Мы им попить давали. И в туалет когда надо было сходить, брюки расстегивали! Нам же не надо было, чтобы они там воняли. А отпускать их? Зачем? Нас же за это наказать могли!
Женька больно схватил под скатертью Элкину руку. Мол, подожди, не горячись. Ёлка, честно говоря, сдерживалась из последних сил. Так хотелось этой кукле бездушной в морду зарядить. Неужели люди и правда такими скотами бывают?
— Машку при мне купили, — как ни в чем не бывало щебетала проститутка. — Ее, вообще-то, несколько раз смотрели, но она так орала и сопротивлялась, что практически никто на нее не позарился. Ее за это били, конечно, но не по лицу — иначе бы она вообще никому не понравилась! Она и клиентов-то добровольно не обслуживала — ее при мне несколько раз отдавали тем, кто как раз любит трахать насильно, когда девочка сопротивляется…
— Кто ее купил? — мрачным голосом перебил этот беспечный треп Евгений. — Ты его знаешь?
— Я — нет, — помотала кучеряшками Мура. А потом, сделав круглые глаза, добавила: — Он вообще такой страшный был! Ужас!
— Страшный — в смысле урод? Ну, там, шрамы, одного глаза нет? — мрачно глядя на дурочку, спросил Женька.
Та опять отрицательно покрутила пустой головой:
— Нет, так-то он нормально выглядел. Ну, турок как турок, только очень сильно загоревший, как будто арбузами на трассе торговал. И невысокий. У него фигура вообще очень на твою похожа была! Слушай, а вот если лицо твое не видеть, то вы с ним вообще одинаковые! Ну бывает же, чтобы люди так фигурами похожи были!
Женька от такого нелестного сравнения поморщился. Вот дура-то! Как можно его сравнивать с каким-то жутким турецким типом? Но проститутка этих его мимических недовольств не заметила. Она хлопала ресницами и увлеченно продолжала описывать покупателя живого товара:
— А еще у него взгляд был ужасный! И говорил он очень странно — как ворона каркал. И за спиной у него палка какая-то была. Ее вообще-то не видно было, но я видела, как у него куртка задралась — а там палка. Вот такая!
И девушка показала жестом рыбака размер палки зачем-то носимой мужчиной на спине.
— Потрясающее количество информации, — грустно глядя в бездонные глаза проститутки, резюмировал Евгений. — Вот ты действительно считаешь,
— Да, — совершенно очаровательно улыбнулась девушка. — Считаю.
Еще бы ей так не считать — штука баксов уже уютно покоилась у нее в бюстгальтере. Переживать не из-за чего.
— А еще, насколько я понимаю, он Машу в Бодрум увез, — напрягла мозг девушка, пытаясь хоть как-то оправдать заныканную в лифчике денежку. — Мне об этом другие девчонки, которые турецкий понимали, сказали. Бодрум — это город такой в Турции! — не преминула похвастаться знанием географии проститутка.
— Уже хорошо, — пробурчала Элка.
Это как минимум означает, что девка тут не пургу гонит, а действительно про нашу Машу говорит. И все-таки все ниточки ведут в Бодрум…
— А еще, судя по тому, как перед ним все остальные турки прыгали, этот неприятный мужчина, скорее всего, очень большой у них авторитет. И он наркотиками занимается.
Вот, ну дуры же эти бабы! Блин, неужели с этого нельзя было начать?
— С чего ты такие выводы сделала? — ласково промурлыкал Женька.
— А мне об этом Марго рассказала. Она у себя наркоманок никогда не держит. И вот когда она меня забирала, то с этим типом столкнулась. И как-то быстро, ускорившись, мимо прошла. Я ее спросила, кто это, а она сказала, что он наркодилер. И чтобы я об этом никому не говорила.
Угу. А ты, бестолочь светловолосая, никому и не рассказываешь. Только двум неизвестным тебе людям растрепала с ходу. Совсем, что ли, девка жить не хочет?
— А с чего это вдруг Марго тебе такие подробности выкладывать начала? — Элке прямо интересно стало, что это за милость такая — и про то, что эти русские девушку ищут, и про наркотики-то опытная бандерша простой проститутке рассказывает?
— А Марго меня любит. Она лесбиянка, а я у нее любимая девочка. Маргоша мне много чего рассказывает!
Вот так-то. А вы говорите, только мужики голову от красивых баб теряют. Нет, есть еще и женщины, которые из-за большой любви дурят. Мда…
— Все, я вам все рассказала! — вдруг голосом прилежной ученицы заявила голубоглазая Мура. — И час уже прошел. Так что мне пора идти. — Она встала из-за столика.
— Мур, а почему у тебя имя такое идиотское? — уже вслед девушке спросила Ёлка. Ну ей правда было интересно!
— Потому что клиенты у нас бывают разных национальностей, а «Мура» легко произносится на всех языках.
Ёлка немного помолчала, но все-таки кинула вдогонку удаляющейся проститутке:
— Мура, ты, если жить хочешь, никому никогда не рассказывай, о чем мы тебя спрашивали…
— Конечно! — широко распахнув глаза, пообещала Мура. И добавила: — Ой, мужчина, у тебя с тем типом столько общего! Вы же прямо одинаковые!
И вышла из кафе, соблазнительно виляя задницей.