Просто Алина
Шрифт:
Я нашла его сидящим в зале на диване. Перед ним стояла полупустая бутылка виски, а в руке заметила стакан с коричневой жидкость. Свет был выключен, только тусклый светильник создавал мягкий полумрак. Он сидел ко мне спиной, поэтому я не решалась подойти, переминалась с ноги на ногу. Решив, что снова не смогу, я хотела было уйти, как Макс, не разворачиваясь, спросил:
– Выпьешь со мной?
Его голос был хриплый. А я кивнула, поздно поняв, что он меня не видит, и подошла бесшумно к нему. Макс посмотрел на меня так, что внутри все затрепетало. Нет, там не было животной страсти или огня, как раньше, там была тоска, печаль, неутолимое желание, чтобы его
Макс налил и подал мне бокал. Я нерешительно взяла его, а он взглядом спросил, сяду ли я рядом. Сделав глубокий вдох, я осторожно села рядом, стараясь не соприкасаться с ним. Боялась ли я его? Нет! Скорее себя рядом с ним.
– Что празднуем?
– попыталась я спросить не принуждённо, но не получилось.
Мой голос дрожал.
– Конец моей спокойной жизни, - усмехнулся Макс и поднёс свой бокал к моему.
В ночной тишине звон бокалов показался зловещим. Я непроизвольно поёжилась, но выпила налитое залпом и закашлялась. Виски резко обожгло горло и желудок. Макс гладил меня по спине, не хлопал, как это обычно делают, просто нежно водил своей большой тёплой ладонью. От его прикосновений тело реагировало, посылая во все нервные окончания импульсы.
– Ещё?
– тихо спросил он, когда я перестала кашлять, но не перестала дрожать от его прикосновений.
Я кивнула, не взглянув на него. Не знаю, для смелости или просто хотелось его поддержать. Макс снова разлил по бокалам янтарный напиток и поднес свой бокал к моему. Мы молча чокнулись, но на этот раз я сделала только один глоток. Макс опустошил снова стакан, не поморщившись. А потом резко пододвинулся ко мне, обнял одной рукой, а носом уткнулся в мои волосы. Он дышал громко, часто, делая рваные вдохи. Я же застыла, не в силах пошевелится. Не знаю, почему так реагирую. Меня будто замораживает. Не потому, что мне не приятно или не нравятся его прикосновения, а именно потому что они мне нравятся, но я боюсь нырнуть в омут с головой. Боюсь захлебнуться.
– Я тебя пугаю, - прошептал мне на ухо Макс, - знаю, что обещал больше к тебе не… приставать. Но не удержался. Прости, но я не удержался. Ты так вкусно пахнешь... Невероятно. Сладко...
Он сделал паузу, а я молчала. По телу толпами хаотично разбегались мурашки. Макс медленно отпустил меня и откинулся на спинку дивана.
– Завтра я скажу тебе слова извинений, но если честно, мне не жаль, - прохрипел он и прикрыл он глаза.
Я осмелилась на него посмотреть. Никогда прежде только от одного глубокого дыхания мужчины я не чувствовала озноб всего тела. Он мне нравился. Сильно нравился, как бы я не запрещала о нем себе думать.
Думаю, он ждал, чтобы я ушла, но я сидела, как статуя, только рассматривала его профиль. В тусклом свете он, казалось, постарел на несколько лет, но это ничуть его не делало менее привлекательным. Глубокая морщина залегла на лбу, несмотря на то, что его лицо было расслаблено.
Не знаю, как это получилось, но я сама потянулась к нему и погладила его отросшую щетину. Почти невесомо прикоснулась, но он почувствовал. Нежно. Ласково. Макс перехватил мою руку ладонью, развернул и поцеловал мои пальцы. А потом прижал мою ладонь к груди в районе своего сердца.
– Расскажи
Макс вздохнул.
– Света - мать Аделины хочет отобрать ее у меня, - выдохнул Макс и открыл глаза.
Я видела, как ему больно от одной мысли об этом. Мне тоже было больно.
– Мне жаль, но думаю, она не сможет этого сделать. Аделина ведь живет с тобой, - попыталась я сказать без дрожи в голосе.
– Света бросила нас, когда Адель было только шесть месяцев. Сначала я списывал все на послеродовую депрессию, даже приезжал к ней, просил вернуться, говорил, что готов оплатить психолога, но она лишь рассмеялась. Света отказалась от дочери. Заявила, что ради нее пошла на такое. А под ‘такое’ она имела ввиду своё уже неидеальное тело. Мне показалось, что она ненавидит Адель. Обвинила меня в том, что я так и не женился на ней. Много всего сказала тогда... Сложно мне было. Обозлился я на неё и лишил родительских прав.
Я не перебивала, внимательно слушала и руку свою не одёргивала, хотя на подушечках пальцах уже чувствовала мягкое покалывание от его прикосновений. Мне было приятно, страшно и больно одновременно. Макс снова налил виски в бокалы и залпом выпил свой, я же сделала небольшой глоток. Я немного охмелела, а мне нужна была свежая голова.
– Значит, она не сможет отобрать у тебя Адель. Дочка не знает ее.
Наша дочка…
– Она восстановила свои родительские права, Алина, - посмотрел на меня Макс, а меня пробрало до самых костей от его взгляда, - доказала, что оно было незаконным. На самом деле, я тогда не заморачивался, как и что. Но нарушения действительно были. Как ей это удалось так быстро, я не знаю, но теперь мы будем судиться за Адель. С кем она останется жить. Она обвиняет меня в том, что я не давал ей общаться с дочкой. Она - жертва. Удобно, да?
Я не выдержала и вскочила на ноги.
– Но она же ей не нужна! Так нельзя!
– выкрикнула я эмоционально.
– Не нужна, - согласился грустно Макс, протянув руку ко мне.
Я несмело вложила свою ладонь, заметив лёгкую улыбку на его лице, первую за весь вечер. Не знаю, что его порадовало. То, что мне не все равно?
Макс потянул меня на себя. Не раздумывая, я села рядом, а потом моя голова как-то сама собой оказалась у Макса на груди. Он нежно гладил меня по волосам и рукам. Перебирал пряди, будто его это успокаивает. Я слушала громкое биение его сердца. Не знаю сколько мы молча сидели, прежде, чем он снова заговорил.
– Алина, нет у Аделина матери, а может никогда и не было. Аделина - самое ценное, что есть в моей жизни. Никогда и ни при каких обстоятельствах я не буду ее ни с кем делить. Это я не спал ночами, укачивая ее. Я же понятия не имел, как обращаться с детьми, но Адель научила меня. Это я научился готовить смесь. Это я радовался ее первым успехам, и я же залечивал первые царапины и синяки.
Макс говорил так серьезно и строго, будто намекая и на меня тоже. Будто это я бросила свою дочь несколько лет назад. Ощущала я себе именно так.
– Никогда и никому, - в подтверждение моих мыслей, сказал он.
Я вздрогнула. Я отодвинулась от него, заставляя его выпустить меня из своих объятий.
– Ты обязательно выиграешь, потому что на твоей стороне правда, - ответила я и вскочила на ноги, - утро вечера мудренее. Пойдем спать?
Я чувствовала вину.
– Вместе?
– усмехнулся он как-то горько.
Я отрицательно мотнула головой.
– Так и думал.
Максим встал и пошёл в свою спальню молча. Я медленно шла за ним, сверля его спину взглядом.