Просто Алина

Ann Li

– А можно?
– детских глазах загорается искренний огонёк.

– Конечно!
– улыбаюсь я, - какая каша у тебя любимая?

– Рисовая!
– заявляет Адель и спрыгивает со стула, подбегает ко мне и впивается в мою ногу, а потом резко отступает.

– Ударилась?
– присаживаюсь я на корточки и внимательно смотрю на Адель.

– Нет, - шепчет она и прячет взгляд, - давай готовить.

– Давай!
– соглашаюсь я, решая переключить ее внимания, хотя сама так и не поняла, что ее расстроило.

Я

подставляю стул поближе к столешнице, на которую тут же взбирается Адель. Она ведёт себя идеально, слушает меня, действует четко по инструкции и радуется, когда все получается.

Конечно, мы рассыпали немного риса, пролили пару столовых ложек молока, даже сахар успел от нас убежать, но я не ругала Адель, а только хвалила за старание, при этом ловко убирая пролитые и рассыпанные продукты.

Во время готовки мы мило беседовали. Аделина рассказывала что-то про свои игрушки, говорила про Виолу, как я поняла, это домработница. Аделина щебетала, как птичка, а я внимательно слушала. Внутри разливалось тепло. Мне было так уютно с ней.

– Вот так, - показываю я Адель, как отрезать сливочное масло, - положим это сюда. Отлично. А теперь мешай.

Адель усердно перемешивает кашу. А я любуюсь этой девочкой. Такая старательная и славная.

– Помой руки и садись за стол. Будем ужинать!
– весело командую я.

– И ты есть будешь?
– недоверчиво спрашивает Адель.

– Конечно! Ты же кашу готовила. Как я могу отказаться?

Адель радостно кивает, спрыгивает со стула и несётся в ванную мыть руки.

Мы вместе садимся за стол. Я наливаю нам зеленый чай и подаю кашу в тарелках.

– С чем будешь кашу?
– спрашиваю я.

– Не знаю. А разве ее с чем-то едят? Обычно я ем просто кашу, - интересуется ребёнок.

Удивительно, что при наличии таких средств, которые очевидно есть у ее отца, она совсем не избалованна.

– А то! Смотри, можно порезать фрукты или ягоды. Я люблю с соленой карамелью и орехами, но это немного странное сочетание, - смеюсь я, - ещё можно положить варенье или сахар.

– Хочу банан!
– выдаёт Аделина своё решение, подумав в полминуты.

Я очищаю и нарезаю банан кружочками в тарелку Аделине. На удивление, в доме много продуктов. Вернее их с избытком. Даже для себя я нашла миндаль и сироп ‘соленая карамель’. Наверное, его используют для кофе, но сейчас он щедро польется в мою кашу.

– Приятного аппетита!
– говорю я.

Мы пробуем кашу. Получилось не идеально, конечно, но вполне съедобно.

– Очень вкусно!
– сразу хвалю ребёнка я, замечая ее довольную и смущенную улыбку.

– А можно мне попробовать твою кашу?
– интересуется Адель, поглядывая на мою тарелку.

– Конечно, если у тебя нет аллергии на орехи, - улыбаюсь я.

– Нет! Мне вообще все можно кушать, - заверяет меня

Адель.

Я пододвигаю ей свою тарелку с кашей. Адель захватывает ложку и пробует на вкус.

– Странный, - выдаёт она, но не выплевывает.

Я смеюсь.

– Но мне нравится!
– заверяет меня Аделина и запускает ещё одну ложку в мою тарелку.

– Ты знаешь, большинство знакомых, когда узнают мои вкусовые пристрастия, крутят у виска.

– Зачем?
– удивляется малышка.

– Эм. Это значит, что им кажется это совсем не вкусным. Вот, например, что ты больше всего не любишь кушать?

– Гречневую кашу и сосиски, - отвечает ребёнок.

– Ну вот. Для большинства людей каша с соленой карамелью и орехами, как для тебя гречка с сосисками, - поясняю я.

– Ясно, - отвечает Адель, улыбаясь и пододвигая мою тарелку к себе, а я не могу сдержать улыбки.

– Кстати, я гречку тоже не люблю, - а сама думаю о том, что с ней у меня так много общего, - а почему ты сосиски не любишь?

– Они мягкие, - отвечает Адель, а я снова смеюсь.

Хороший аргумент.

– Значит, сосиски я тоже больше не ем, - отвечаю ей, а она довольно кивает.

Когда с кашей почти закончено, я решаюсь задать вопрос, мучающий меня весь вечер:

– Адель, а где твоя мама?

Девочка сразу хмурится, а потом внимательно смотрит на меня. О чем-то раздумывает, а я не тороплю ее с ответом.

– Пойдём, я тебе кое-что покажу, только это секрет. Ты никому не расскажешь?

Я киваю. Адель берет меня за руку, ведёт в свою комнату. Она достаёт из-под кровати какую-то коробку, в которой спрятан старый журнал. Передаёт мне и тыкает пальчиком на обложку.

– Это моя мама, - заявляет малышка.

А я не знаю, что сказать. Журнал, кажется, на французском языке. Открываю страницу, ища имя. Светлана Сладкова. Сердце стучит быстрее, потому что имя женщины, которое мне дали в клинике и было Сладкова Светлана Валерьевна. Значит, я не ошиблась.

– Твоя мама модель, - делаю очевидный вывод я, пытаясь утихомирить свой жар в груди.

– Не знаю, - пожимает плечами Аделина, - я ее совсем не помню… Жаль, у тебя не светлые волосы. Тогда моей мамой была бы ты, - бесхитростно выдаёт Адель, а мое сердце начинает биться скорее.

– Я бы хотела быть твоей мамой, - говорю серьезно, а потом добавляю шутливо, - хочешь, я покрышку волосы?

Аделина внимательно смотрит на меня.

– Нет! Они похожи на мои, - она снова забирается ко мне коленки, начиная гладить их.

Я стараюсь перевести тему.

– У тебя столько котиков. Ты их любишь?

– Не знаю, - вздыхает Адель, - их мама любит. Тут так написано, - тыкает пальчиком в журнал она.

– А я больше собак люблю! Они настоящие друзья человека, - ревностно отвечаю я.