Просто друг?..
Шрифт:
— Тебе так хочется? — низким, глубоким, срывающимся голосом поинтересовался он.
Резко повернул её голову к себе, когда она только-только отвернула её в сторону и постаралась не смотреть в чёрный, угольный, затягивающий её куда-то на другую планету омут. От такого слегка хрустнула шея, но он, выпрямившись, даже ухом не повёл. И Сакуре нравилась эта грубость с его стороны. Да и сейчас Учиха выглядел особенно хорошо и привлекательно: вздувшиеся синеватые вены на руках от напряжения, казалось, еле заметно пульсировали в районе сгиба локтя, крепкая мужественная грудь под его майкой тяжело вздымалась, оставляя лишь маленькую надежду на то, что сердце его стучит значительно спокойнее, не поддаваясь частоте и тяжести дыхания. Прикусив нижнюю губу, опухшую от его укусов и поцелуев, девушка еле заметно качнула головой — большего
— Ну вот заткнись и получай удовольствие, — хмыкнул Учиха, кивнув ей и снова склонившись к груди.
Сакура еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Не то от счастья, переполняющего её где-то внутри от всей этой несколько наигранной грубости, не то от того, что на целый час, на целую ночь он будет только её, и больше ничей. Широко улыбнувшись, она посмотрела в потолок, и поясница, казалось, сама собой чувственно, подобно гитарной струне под умелыми пальцами музыканта, изогнулась навстречу его бёдрам. Тяжело дыша, девушка прикрыла длинные трепещущие ресницы, чувствуя, как его губы, немного шероховатые и тёплые, принялись исследовать чувствительную грудь, постепенно оголяя её от ткани майки. Её тело источало запах чего-то сладкого, но вместе с тем терпкого, горячего, что привлекало мужчину ещё больше: прижимая девушку к себе, от уткнулся кончиком носа в сплетение её рёбер, аккуратно прикусив кожу и оставив покрасневшее пятнышко после себя.
Учиха торопился так же, как и раньше. Не прошло и нескольких мгновений, как он вдруг перевернул её на живот, тем самым приподняв бёдра. Сакуру и не нужно было заставлять: чуть прогнувшись в пояснице, она подставляла его сильным рукам собственные бёдра, тяжело дыша и прекрасно понимая, что он будет делать дальше. Быстрый, резкий, сейчас такой грубый, нетерпеливый и жадный до того, что принадлежит только ему, он наклонялся, втягивая запах её густых мягких волос, властно сжимал их в собственных руках, как бы натягивая на себя и желая, чтобы она подняла голову, и только потом впивался горячими, тлеющими на коже поцелуями в шею, кусая хрупкие плечи. Сакура представляла, в каком состоянии вернётся домой: с многочисленными засосами и синяками, которых тональным кремом явно не спрячешь. Иначе придётся попросту перемазывать всё тело в надежде скрыть мужские отметины под косметическим слоем.
Невольно девушка усмехнулась, мотнув головой. Хотелось приподняться, хотелось снова встретиться с его губами и так же в ответ на его грубые поцелуи кусать их, сжимать между зубами, оттягивать и наслаждаться тем, как он будет хрипло постанывать от боли, граничащей с удовольствием, как это бывает в молочных коктейлях, когда мороженое растворяется вместе с остальными ингредиентами. По гостиной разносилось тяжёлое, срывающее, порой свистящее дыханием: встретившись наконец с её губами, Саске не планировал так быстро целовать её, втягивая запах кожи и наслаждаясь им. Перехватил грубо ладонью голову, повернув к себе, и тут же прикусил щёку, так же приподнимая бёдра, а затем, резко подняв её, чтобы она упёрлась ладонями в спинку дивана, наконец поцеловал её. На удивление Сакуры, поцелуй вышел довольно нежным. Аккуратно проведя кончиком горячего языка по её нижней губе, он скользнул внутрь, практически сразу вырвавшись наружу и не давая перехватить ей инициативу.
Протяжно и протестующе застонав, девушка опустила голову. Властные мужские руки грубо принялись стягивать с неё шорты — этого она уже никак не могла дождаться. Он расстёгивал их дрожащими руками, так что металлическая, противно звенящая пуговица то и дело тряслась, словно боялась оторваться. Одновременно он расстёгивал и ширинку своих бриджей — Сакуре хватило только одного звука, чтобы понять, что происходило. И все эти звуки проносились в голове с неким свистом, свойственным только быстрой и мимолётной комете, смешивались в один гул и оставались в ушах неприятным, звонким эхом, а затем как будто отражались в её изумрудных, чуть потускневших от желания глазах безоблачными искрами.
Пожалуй, Сакура понимала, что ему было нужно прямо сейчас, и она была согласна с этим, подставляя ему бёдра и чуть оттопыривая ягодицы. Она словно старалась показать ему, что хотела не меньше, чем он. Повернув голову к мужчине, она тяжело выдохнула, и глаза её тут же прикрылись: несмотря на то что Учиха торопился, делал он всё это слишком медленно. И
Однако нет — Сакура в этом убедилась, когда он снова прислонил её ягодицы к собственному паху, обхватив её корпус сильной рукой и стараясь, чтобы она не вырвалась. Ему хотелось быть к ней ближе, а уж насколько была чувствительна её спина — это Саске знал не понаслышке. Внутри всё смешивалось: кровь, стучащая в висках, не давала нормально мыслить, а её прерывистое дыхание, которое раздавалось где-то рядом с чувствительным ухом, когда она откинула голову на его плечо, умоляюще простонав, и вовсе распаляло ещё больше. Повернув к нему голову, девушка вновь прикрыла глаза, от ярости ударив спинку дивана кулаком, показывая, что она не может больше тянуть. Хотелось рыдать, подобно ребёнку, в столь недетский момент. Хотелось уткнуться в эту чёртову спинку дивана и закрыть лицо ладонями, лишь бы он не видел этих слёз, которые могли бы её опозорить.
Наконец шорты вместе с нижним бельём были стянуты, а его ширинка расстёгнута. Делал он это наконец сравнительно быстро — Сакура, благодарно выдохнув, прикрыла глаза, чувствуя, как одна сильная рука обхватила бедро, сжимая его, лишь бы она не вырвалась. По-видимому, Учиха планировал сегодня быть особенно жёстким…
Короткий шлепок по ягодицам, и он, чувствительно и грубо прикусив плечо, буквально вонзив в него зубы, подобно львиной хватке, толкнулся внутрь багровой головкой. Снова зарывался в её волосы, снова притягивал их назад, лишь бы видеть её исказившееся в страсти и похоти лицо. Губы широко приоткрылись, и с них сорвался благодарный и в то же время неожиданный, несколько испуганный стон. Девушка закрыла глаза, зажмурилась, как будто старалась прийти в себя и представить, что всё это сон, но тут же расслабилась, привыкая к чувственному проникновению. Судорожно сжавшееся влагалище пропускало его в себя с втягивающей лёгкостью: тяжело выдохнув, мужчина постепенно стал продвигаться внутрь, придерживая округлые крепкие бёдра. Лишь бы она отреагировала на это, лишь бы она проявляла к нему точно такие чувства, что и он к ней. Именно сейчас ему хотелось, чтобы она была страстной, чтобы она изгибалась рядом с его телом и упиралась затылком в его ключицы, умоляя его входить в неё быстрее и жёстче.
— Пожалуйста, сильнее… — она выдохнула, опустив голову, надеясь, что волосы закрыли покрасневшее от стыда и нахлынувшего смущения лицо.
Зря она затеяла всё это и зря попросила его об этом с такой мольбой, с таким срывающимся тихим голосом, немного прерывистым и как будто бы даже диким. Голова кружилась только от того, что он перехватывал её тело и прижимал к себе, а затем, переходя крепкими ладонями на крутые девичьи бёдра, принимался входить в неё медленно, размеренно, временами даже полностью выходя и дразня головкой чувствительную распалённую промежность. И Саске готов был ей повиноваться: если уж она так просила его, он не мог не сжалиться над ней. И когда он поднимал на неё глаза, чувствуя, как по её виску струилась капелька холодного пота, капая куда-то вниз, к ложбинке между оголёнными грудями, он наслаждался страстью и наслаждением на её лице. В такой позе он задевал особенно чувствительную точку на стенке её влагалища, и девушка, когда он подавался бёдрами вперёд, тут же крепко сжимала и сминала ногтями и вспотевшими от напряжения и возбуждения пальцами обивку спинки дивана.
Постепенно его движения ускорялись, а руки его будто жили сами по себе. Пальцы то блуждали по низу живота, чуть надавливая на лобок и прижимая его крепче к себе, то поднимались вверх, оглаживая чувствительную ямку пупка, отчего внизу живота появлялось приятное и вместе с тем пугающее щекочущее движение. Тут же эти длинные, будто маленькие ужи, пальцы поднимались к груди, сжимая её, сминая, и Учиха очень жалел, что не мог прикоснуться к столь чувственной и красивой части её стройного тела губами — не дотянется. А так хотелось…