Просто ещё один Судный День
Шрифт:
И все-таки, несмотря на размер толпы, состоящей из самым могущественным людей Темной Стороны, в вестибюле было на удивление тихо. Атмосфера была напряженная, но сосредоточенная, все ждали, когда появится настоящая звезда. Не было обычного хвастовства, демонстрации силы, воодушевляющих речей или зажигательных выступлений. Все знали, кто такой Идущий Человек, что он из себя представляет и что может сделать. Я мог сказать, что за фасадом обычной холодной профессиональной готовности они скрывали страх, наполнявший их. В точности, как я.
Но, все-таки, надо отдать должное они все были здесь...
— Почему все эти люди готовы рискнуть своими жизнями и репутациями ради новых властей? — спросил Чандра у Уокера, опередив меня. — Много лет я был членом с хорошей репутацией этого клуба, и не помню, что хоть раз услышал что-то хорошее о Темной Стороне или о властях. Мы приходили сюда только для того, чтобы проверить наше мужество и наше умение в поединке с ними.
— Они верят в новые власти, — спокойно сказал Уокер. — Жульен Адвент появляется там и здесь, разговаривает с людьми; ты знаешь, как он умеет убеждать. Особенно когда знает, что он прав. В конце концов он величайший искатель приключений всех времен и народов, и люди уважают это. Кроме того люди хотят верить в то, что он говорит. Темную Сторону, и всех людей в ней, можно направить по более лучшему пути, и новые власти пойдут во главе.
Я с любопытством поглядел на него.
— Вы верите в это?
— Я верю в долг и ответственность, — сказал Уокер. — А надежду и доверие я оставляю людям вроде Жульена Адвента.
— Вы не ответили на вопрос, — сказал я.
— Нет, — сказал Уокер. — Не верю.
Он провел нас через толпу, вестибюль и бар к служебной лестнице, и ему уступали дорогу люди, которые не пошевелились бы на дюйм ради меня или даже Чандры Сингха. Никто не хочет неприятности с Уокером. Знакомые лица коротко кланялись ему, кивали и улыбались Чандре, и задумчиво разглядывали меня.
— Итак, Джон, что ты нашел такого, что может справиться с непобедимым Идущим Человеком? — спросил Уокер, когда мы поднимались по лестнице к задней комнате, где нас ждали новые власти. — Что-то по-настоящему опасное и потрясающе разрушительное, я прав?
— Да, — ответил я. — Мне кажется, что это совершенно точное описание.
— Тогда почему ты так уверен, что я его не одобрю?
— Потому что это Говорящий Пистолет.
Уокер застыл на ступеньке, потом повернулся и посмотрел на меня. Я никогда не видел у него такое холодное лицо и настолько мрачный взгляд.
— О, Джон, — сказал он. — Что же ты сделал?
— Что я сделал? — сказал я. — Оживил старый ужас чтобы остановить новый.
— Мне казалось, что ты уничтожил эту отвратительную вещь.
— Верно, — сказал я. — Но некоторые вещи не хотят уходить навсегда. Сами знаете.
— Я был в «Странных Парнях», когда из возможного будущего там появилась Сьюзи Дробовик, к искалеченной руке которой был приделан Говорящий Пистолет, — сказал Уокер.
— Я знаю, — сказал я. — Я тоже был там.
— И ты действительно готов подвергнуть Сьюзи такому ужасному риску, чтобы сохранить жизнь новым властям?
— Да, — сказал я. — Потому что не только вы понимаете, что такое долг и ответственность.
— И Сьюзи? —
— Она бы хотела, чтобы я рискнул, — ответил я.
— Да, — сказал Уокер. — Она бы хотела, разве нет?
Наверху, в скудно обставленной задней комнате, новые власти готовились к войне. Жульен Адвент, великий викторианский искатель приключений, удобно расположился в кресле, прислоненном к дальней стене, и полировал тонкую стальную рапиру, которую обычно прятал в трости. На его симпатичном и почти мрачном лице, не было следов страха или озабоченности. Жульена никогда не заботило, жив он или мертв, пока он сражался на правильной стороне. Он всегда был уверен в собственной правоте, совпадая в этом с Идущим Человеком.
Джессика Сорроу, костлявая и слегка пугающая, которая раньше была Неверующей, шагала вперед и назад в развевающийся черной кожаной куртке, сердито глядя на всех и каждого. Она только недавно поверила в повседневный мир и людей вокруг, и возможность того, что у нее опять все это отберут, приводила ее в ярость. Все время от времени опасливо поглядывали на нее и освобождали ей место, на случай, если вещи вокруг нее начнут исчезать.
Энни Скотобойня, одетая в потрясающее зеленое вечернее платье с открытыми плечами, смешивала что-то сильнодействующее и ядовитое при помощи старомодных пестика и ступки; получившейся смесью она обмазывала непонятные символы на туземной указывающей кости, настолько большой и противной, что могла убить синего кита. На ее лице, сосредоточенном и целеустремленном, не было и тени волнения. За свою карьеру Энни убила много мужчин, и для нее Идущий Человек был только очередным мужчиной.
Двигающиеся плазменные огоньки искрили и потрескивали в воздухе вокруг Графа Видэо, который, сосредоточившись на своей странной бинарной магии, парил в воздухе посреди комнаты. Я всегда знал, что он стал бы одним из Главных Игроков, если бы смог повзрослеть. Я подозреваю, что надвигающаяся смерть и уничтожение всего, во что ты веришь и что любишь, лучше всего выявляет настоящую природу человека.
Король Шкур сгорбился в уголке комнаты, окруженный темными и отвратительными фигурами, которые можно было заметить только уголком глаза. Я все еще не мог поверить, что он перешел на сторону Добра, потому что обычно Добро не делало на него ставку. Тем не менее, он был здесь, готовый сражаться вместе с остальными, хотя я мог бы поставить хорошенькую сумму на то, что сейчас он со всех ног бежит к горизонту.
Хмурый Ларри Забвение сидел один, не глядя ни на кого; похоже он думал о том, о чем может думать только мертвый человек. И только ему из всех нас было почти нечего терять.
Новые власти, которые когда-то были и опять могли стать моими будущими врагами. Я мог просто уйти и дать им умереть. Но тогда я стал бы как раз тем типом человека, каким меня всегда называли мои враги. А я ненавижу быть предсказуемым.
Я вошел, и все они посмотрели на меня с некоторой надеждой, не обратив внимания на Уокера и Чандру. Я улыбнулся и кивнул всем заинтересованным, стараясь выглядеть расслабленным и уверенным в себе. Жульен Адвент встал со стула, сунул рапиру в трость, шагнул ко мне и крепко и бодро пожал мою руку, как обычно.