Просто люби жизнь
Шрифт:
– Это был художественный вымысел, – немного обиженно говорит Голландец. – Все решили, что это художественный вымысел.
– Нет, они так не решили! Нельзя просто изменить имена и сказать, что это – художественный вымысел. А ты вообще даже не потрудился придумать имена, – внезапно вспоминаю я. – Ты совсем не скрывал этого! Все смотрели на нас и представляли, как мы делаем это на стуле.
– Что? Нет, ничего они не представляли! – Голландец делает паузу, и я вижу, как он запоздало обдумывает эту мысль. – Ну ладно. Может быть, пара человек подумала, что это были мы.
– Все подумали, что это были мы, – твердо возражаю я ему. – Все.
– Ну, значит… они завидуют. – Мужчина озорно сверкает глазами, и я невольно улыбаюсь. Затем он притягивает меня ближе и добавляет: – Я хотел бы заняться с тобой этим на стуле. Я скучал по тебе этим утром.
– Я тоже скучала по тебе, – бормочу я. Мое негодование, кажется, растаяло. Он меня словно заколдовал. – «Умопомрачительно», да? – насмешливо добавляю я. – Это твой пятизвездочный отзыв?
Голландец издает низкий смешок.
– Давай быстренько пообедаем, – предлагает он. – И устроим себе сиесту.
– Хорошая идея.
Он так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. Когда мы смотрим друг на друга, я по глазам вижу, о чем он думает, и дрожу от предвкушения.
– Идем? – говорит он, и тут я вижу, как через двор идут Писец с Новичком и Книголюбом.
– Да… Нет… Еще кое-что. – Я жду, пока все окажутся вне пределов слышимости, а затем немного неуверенно говорю: – Я собиралась спросить, как тебя зовут. В качестве моего сегодняшнего личного вопроса.
– Правильно. – Я вижу легкую настороженность в его взгляде. – Хорошо.
– Я собиралась. – Я поднимаю руку, чтобы он не выпалил ответ. – Я знаю, что это против правил ретрита, но я подумала, что если мы были… ну, ты понимаешь… вместе, то… – Я делаю вдох. – Но потом я передумала.
– О, правда? – Он смотрит на меня так, как будто не в состоянии успеть за моими мыслями, и вероятно, он действительно не в состоянии. Никто не может уследить за моими мыслями. Нелл называет меня Алисой в Стране чудес, потому что я часто блуждаю по нескольким мысленным дорогам одновременно.
Что, строго говоря, не совсем то, что делает Алиса в Стране чудес, но…
Ох, СТОП. Я снова блуждаю. Сосредоточься, Ава.
– Мы здесь в пузыре. – Я пристально смотрю ему в глаза, пытаясь передать важность того, что я говорю. – И это своего рода волшебство. По крайней мере, я так считаю.
Это намек для Голландца, чтобы он сказал: «Я тоже», но он просто продолжает смотреть на меня, как будто ждет продолжения.
Ну, по крайней мере, он не сказал: «Я так не считаю».
– Это знакомство без имен, почтовых индексов, семейного происхождения и всего этого дерьма… – Я выдыхаю. – Это роскошь. Мы должны наслаждаться этим. Смаковать.
– Да, – наконец оживает он. – Я согласен. Полностью.
– Это действительно так. То, что между нами, кажется… – Я колеблюсь, вдруг это слишком много, слишком рано? Но я не могу остановиться. – Ты можешь подумать, что это просто отпускная интрижка, – мой голос немного дрожит. – Но я думаю… я уже чувствую, что это… нечто большее.
Между нами повисла невыносимая тишина. Я слышу отдаленный взрыв смеха со стороны обеденного стола, но я слишком захвачена происходящим.
– Я тоже думаю, что это нечто большее, – наконец тихо говорит Голландец и крепко сжимает мои руки.
– Ну… хорошо. – Глупая улыбка расплывается на моем лице. – Я… Я… Я действительно чувствую…
– Я тоже.
Он улыбается в ответ, и на мгновение мы замолкаем. И я не совсем верю в ауры, но сейчас мы находимся в какой-то ауре. Я чувствую это. Оно вокруг нас.
– В общем, – говорю я, приходя в себя, – я хочу сказать, давай не будем больше задавать друг другу личные вопросы? Не будем пытаться выяснить… Давай не будем спрашивать друг друга, какие у нас фамилии и где мы живем? Во всяком случае, пока не уедем отсюда. Давай останемся в пузыре.
– Звучит неплохо, – кивает Голландец. – Мне нравится быть в пузыре. В самом деле, нравится.
– Мне тоже нравится быть в пузыре. – Я чувствую, как мое лицо смягчается, когда он наклоняется ко мне, чтобы поцеловать. – Хотя погоди. Есть одна вещь, которую, я думаю, нам нужно знать. У тебя… есть дети?
Эта мысль пришла мне в голову во время занятия, и теперь она не оставит меня в покое. Не то чтобы это было проблемой, конечно, нет, просто…
– Дети? – На лице Голландца появляется удивление. – Нет. А у тебя?
– Нет. – Я решительно мотаю головой. – Я… Хотя у меня есть собака.
Произнося эти слова, я чувствую, как все мои нервы напрягаются. Потому что Гарольд – мой ребенок. Если у Голландца есть какие-то, я не знаю, возражения… или проблемы…
Я жду его ответа, и мне так страшно, что я едва могу дышать. Потому что все это может закончиться прямо сейчас. И тогда я умру. Я на самом деле умру.
«У него не может быть проблем, – говорит оптимистичный голос в моем сознании (Алиса). – Он любит собак»!
«Откуда ты знаешь, – отвечает Красная Королева, которая вечно создает проблемы и зарабатывает очки. – Может быть, ему нравятся только белые овчарки».
– Я люблю собак, – легко говорит Голландец, и я чуть не падаю в обморок.
– Отлично! – говорю я, мое облегчение буквально вырывается наружу. – Его… Его зовут Гарольд. Он…
Может, показать ему фотографию? Нет. Слишком рано. В любом случае я уже и так много рассказала.
– Держу пари, он замечательный пес, – говорит мужчина.