Просто любить тебя

Ольховская Вероника

Раньше, я часто представляла, как Соня узнает про Кирилла. Думала, что стойко приму это и, возможно, благородно позволю им общаться. Но когда этот момент наступил, я поняла, что была не готова.

— Мамочка, не волнуйся, — дочка села рядом, явно пытаясь меня ободрить. — Я так сильно тебя люблю, что никогда ни на кого не променяю. Даже на самую большую конфету в мире.

— А на две конфеты? — улыбнулась я, пытаясь сдерживать слёзы. — На две огромные шоколадные конфеты.

— Никогда, — она крепко обняла меня. — Ты моя самая любимая, самая родная, самая

дорогая…

Соня продолжала перечислять, за что меня любит, а я думала о том, что пора наконец-то высунуть голову из песка и позволить Кириллу познакомиться с дочерью.

Наверное, так будет правильнее. По крайней мере, позже, дочка не возненавидит меня за препятствие их встреч с отцом. Я надеялась на это.

Поэтому, собрав оставшиеся силы в кулак, я постаралась скрыть дрожь в руках и широко улыбнулась.

— Пойдём, думаю, он будет рад тебя видеть. Познакомишься с ним как положено…

Каждый шаг давался непосильным трудом — словно мои щиколотки сковали цепи, к которым приковали пудовые грузы. Соня же была максимально собрана. Казалось, её ничуть не волновало, что Кирилл бросил нас и так долго даже не догадывался о её существовании. Но я никак не могла ему этого простить.

К счастью, Арины в палате уже не было. Покровский лежал в постели, закрыв глаза.

— Наверное, он спит, — прошептала я, радуясь возможности отступления.

— Вита? — послышался удивлённый голос Кирилла. — Что-то забыла?

— Нет, — вместо меня ответила Соня. — Просто я хотела навестить тебя, папа.

Глава 10.

/Кирилл/

Сердце замерло, когда Соня назвала меня папой. Неужели Вита решила рассказать ей всё сама? Я был в такой растерянности — просто не знал, что ответить.

— Ты сильно ушибся? — спросила дочь. — Где болит? Голова? В следующий раз я принесу свою аптечку и обязательно вылечу тебя. Мы же сможем ещё прийти, мамуль?

Соня тараторила, а я оторопело хлопал ресницами, смотря на Виту. Казалось, она потрясена не меньше меня — женское лицо было белее простыни, на которой я лежал.

— А ещё я могу принести доктора-зайца. Он, конечно, игрушечный, но уверена, что всё равно сможет тебе помочь.

— Сонечка, ты же просто хотела узнать о состоянии Кирилла, — назвать меня отцом у Виты язык не поворачивался. — Мы увидели, что с ним всё хорошо, а, значит, теперь можем со спокойной душой идти домой.

— Останьтесь, — неожиданно сказал я, наблюдая за тем, как растягивалась детская улыбка. — Мне нравится слушать про доктора-зайца. Когда ты сможешь его принести?

— Завтра, — ответила Соня, забравшись на кровать. — Если хочешь, он тебе витаминки принесёт, мармеладные.

— Хочу…

Когда к моему лицу прикоснулась маленькая ладошка, я понял, как многое потерял, не догадываясь о рождении дочери. Её первую улыбку, смех, первые шаги и слова… Всё это было невозможно наверстать, и от осознания этого становилось только больнее.

— Думаю, Кириллу нужно отдохнуть, — глухо произнесла Вита, явно пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. — Давай мы

сегодня пойдём домой, а завтра его навестим, — тяжело вздохнув, она добавила: — Обещаю, что мы вернёмся, только немного позже.

Я понимал, как тяжело ей было видеть происходящее. Наверное, она боялась, что я могу быстро наиграться с Соней, а потом бросить, как это было и с ней. Но сейчас, глядя в огромные голубые глаза, я не представлял, как её можно предать.

— Мама права, — через силу сказал я, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Сегодня был слишком сложный день — и мне, и тебе нужно немного отдохнуть. А завтра мы снова увидимся. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула Соня. — Только обещай, что мне не придётся снова тебя искать.

— Обещаю, — улыбнулся, погладив светлую голову. — Я буду ждать вас завтра.

Когда дочка сползла с кровати, она подбежала к маме и взяла её за руку. Вита же совершенно не разделяла радости Сони, потерянно смотря на меня.

— До завтра, — сквозь зубы произнесла она, открывая дверь.

— До завтра, — ответил я, провожая их взглядом.

/Виталина/

Даже в машине я не могла никак успокоиться. Казалось, за прошедший час меня вывернули наизнанку, раскроили и перешили — настолько отвратительно я себя чувствовала. Чего нельзя было сказать о Соне, которая, довольно болтая ногами, разглядывала мелькавшие дома.

— Можно вопрос? — спросила я, нервно потирая руль.

— Да, — ответила дочка, обратив на меня внимание.

— Почему ты так спокойно отнеслась к тому, что Кирилл — твой отец? Почему не обижаешься из-за того, как долго его не было рядом? Почему ты так счастлива?

Я не понимала, откуда взялась лёгкость, с которой Соня общалась с Покровским. Это удивляло и раздражало одновременно — в моём сердце всё ещё теплилась горечь от нашего расставания.

— А почему я должна обижаться? — она задумчиво улыбнулась. — Он же не знал, что у него есть я.

— Да, — не стала отрицать я. — Но всё равно…

— Я просто хочу наслаждаться общением с папой. Хочу узнать, что он любит — понять похожи ли мы. Хочу почувствовать, что я ему нужна...

Несмотря на малый возраст, Соня говорила слишком серьёзно.

— А если он не оправдает твоего доверия? — нервно прикусила нижнюю губу. — Что, если сможет ранить? Я боюсь, что не смогу тебя уберечь.

— Но мы не узнаем этого, не попробовав, — дочка улыбнулась, снова отвернувшись к окну. — Просто дай папе шанс исправиться… Возможно, он тебя удивит.

К сожалению, я не разделяла её настрой — раненная в прошлом, боялась снова обжечься. Но даже это было не главным — я боялась, что обжечься может Соня.

— Я подумаю над твоими словами, — обняла дочку, крепко прижав её к себе. — Но и ты подумай над моими.

Наверное, мне не стоило вмешиваться в их отношения, но я ничего не могла с собой поделать. Воспоминания мёртвой хваткой вцепились в горло, мешая мыслить разумно. Я не могла доверять Покровскому, поэтому решила во что бы то ни стало защитить дочку.