Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке
Шрифт:
— Не надо. — Ладони на трясущихся коленках ходили ходуном. — Прошу тебя, отпусти, ты же знаешь Сергея, он сказал, что ты хороший человек, поэтому я и согласилась пойти с тобой, поверила тебе…
— Не скули, я тебя не трону. И не смотри на меня так! Запомни: Валет никогда не был маньяком. И не имеет дел с телками, которые от страха трясутся.
— Ты… ты не тронешь меня?
Валет подошел, склонился над ней, одним рывком опустил вниз замок «молнии» на куртке. Потом рванул блузку, подцепил пальцами лифчик и дернул так, что крючки отлетели, бретельки лопнули, и лифчик остался у него в руках.
Наташа с ужасом смотрела на него — как парализованная.
— Как видишь, это несложно сделать, — ухмыльнулся Валет, размахивая белым лифчиком. — Но я тебе обещал, что не трону. И слово свое сдержу. Дело и вправду серьезное, и все трудности из-за тебя. Если Серый не найдет деньги, его пришьют. Никакая милиция не поможет.
— Почему из-за меня? — тихим голосом пролепетала Наташа.
— Потому что из-за тебя все это паскудство! — заорал Валет. — Если бы не ты, ничего бы не случилось, и я бы не чувствовал себя сукой! Короче. Слушай меня внимательно. Есть человек, который даст Серому бабки. Сколько нужно, столько и даст. Сечешь? Не взаймы даст — никто не даст столько бабок без гарантий, — а просто так. Но с одним условием: ты сваливаешь и не мешаешь человеку балдеть вместе с Серым. Так хочет этот человек, это его условие. Только так можно спасти чувака.
Наташа в упор посмотрела на Валета. Оцепенение прошло, но какая-то пустота образовалась в груди. Она слушала его совершенно равнодушно, как будто бы знала, что именно это условие выдвинет «добрый» человек. На что она надеялась? Любовь? Счастье? Это была игра, в которой она не могла выиграть. Даже если Сергей и вправду любил ее, ничего хорошего из этого не могло получиться. Похоже, его и вправду могут убить, Максуд Мамедович не шутил, когда говорил про деньги. Лариса? Кто же еще может устроить такую гадость!
— Это Лариса дает деньги?
— Не твое дело. Когда Серый пришел ко мне сегодня утром, я обещал ему помочь. Не могу же я бросить его в такой ситуации. Я нашел человека, он выставил условия. Они должны быть выполнены. Ты все усекла?
— Значит, она и подстроила ограбление, — как бы сама себе сказала Наташа.
— Я спрашиваю, ты все усекла?! — Валет наклонил к ней перекошенное злобой лицо. — Я обещал ей… человеку, что условия будут соблюдены. Серый пока раздумывает, да у него нет другого выхода. А ты должна исчезнуть и не путаться под ногами. Неделю даю тебе, вали куда хочешь, но помни: если через неделю увижу тебя с ним — я не только это, — он снова взмахнул лифчиком, — я с тебя кожу сдеру!
Наташа вздрогнула. Глаза ее наполнились слезами.
— Ты уже содрал с меня кожу. Ну что же, давай продолжай. Хочешь напугать меня? А чего мне еще бояться? Хуже, чем сейчас, уже не будет. Я сделаю, как ты сказал, но не потому, что боюсь тебя. Подлые вы все… все, кто затеял эту комедию. Если Сергей ничего не мог придумать, кроме как продаться за эти деньги, передай ему, что я ничего против не имею. И ничего от него не хочу. Исчезать я не собираюсь, некуда мне исчезать. Если у Ларисы много денег, она найдет Сергею другую работу. Вот пусть он и исчезает.
— Уходи! — крикнул Валет. — Ну пошла, пошла вон отсюда! Убирайся, пока я добрый, дура! — Он поднял руку, намереваясь ударить ее, но почему-то не ударил.
Наташа встала и, опустив голову, пошла мимо него к двери. С трудом — пальцы плохо слушались — сдвинула стержень шпингалета. Когда за ней захлопнулась дверь, Валет плюнул себе под ноги, с яростью швырнул на кровать белый лифчик.
— Козел! — сказал он сам себе.
12
Как стадо белых ягнят, набежали вдруг облака, скрыли теплое весеннее солнышко. И серым стало все вокруг. Какие огромные и холодные серые дома вокруг, каким откровенным презрением жалят их бесчисленные окна сердце одинокой девушки! А ведь на глянцевой открытке казались они умными и добрыми, гостеприимными и заботливыми, притягивали к себе, обещали помочь всякому, кто нуждается в помощи. Сказочно-красивыми, государственно важными казались — вот где царят справедливость и порядок! Хорошо там, где нас нет. Хорошо смотреть на эти дома за тысячу шестьсот километров от них, под крышей своей саманной хаты, у печки с жаркими конфорками и оранжевыми полосками на стене. Но не дай Бог оказаться среди этих домов, когда тебе действительно плохо, когда отняли все, что было, ограбили средь бела дня да еще и в душу наплевали. Они доконают своим холодным, презрительным высокомерием.
— Дай-ка мне пачку «Мальборо», лапочка. Нет-нет, сдачи не надо, оставь себе. Ты такая красивая…
— И мне не нужны ваши деньги. Забирайте их и отойдите от окошка. Слышите, что я вам сказала? Не мешайте работать!
И ты, солнышко, предало, и вы, облака, так не вовремя набежали. Красивые, но не здесь любоваться вами, не сейчас. Уходите, милые, пусть оно выглянет, невозможно жить среди этого убийственно-серого мрака!
— Бутылку «Абсолюта», красавица. А ты что хочешь? Такая девушка должна пить только «Мартини». Бери себе «Мартини», я плачу. Хочешь, вместе выпьем? В казино хочешь? Или ресторан любишь? Выбирай любой, слушай. Я на «БМВ», куда прикажешь, — довезу.
— Без вас как-нибудь доеду, куда надо. Ну что встали, отойдите, ступайте, куда шли! Не приставайте ко мне!
— Такая красивая девушка, а такая злая, слушай, а! Я тебе от чистого сердца предлагаю, подумай, ну. Не надо сердиться, будешь худой и некрасивой, зачем, а?
Сколько в мире красивых мест, как приятно видеть их на фотографиях и картинах: древние замки, современные небоскребы, умопомрачительные отели, пальмы на берегу моря, дивные пейзажи. Но если вы окажетесь там после бессонной ночи, с разбитым сердцем и душой, в которую крепко вцепилась смертная тоска, — что вы увидите, что почувствуете, кроме черного отчаяния? А если еще и солнышко скроется за облаками… Ну куда же ты спряталось, солнышко? Будь сегодня хотя бы ты со мной. Больше ведь некому согреть и успокоить…
— Наташенька, вы сегодня одна, и такая грустная. Может быть, я смогу вам помочь? Да вы не стесняйтесь, скажите. С превеликим удовольствием сделаю для вас все, что смогу. А я, поверьте, кое-что еще могу, сейчас даже больше, чем прежде.
— Вы что-то хотите купить? Тогда покупайте. И не морочьте мне голову.
— Ну-ну, зачем же так. Я вот подумал, а не преподнести ли вам букет цветов, а? Скажем — красные розы, они вам так идут, поверьте моему вкусу, Алла Пугачева находила его безупречным.
— Да отстаньте вы от меня! Господи, оставьте меня в покое, не видите, не до вас мне! Если ничего не покупаете — уходите! К Пугачевой, к Лещенко — только оставьте меня!
Убежать бы. Бросить все и помчаться на Садовое кольцо, сесть в троллейбус до улицы Чехова, там пересесть на «тройку» и — в общежитие. Закрыться в изоляторе, забраться в постель, укрыться с головой и… поплакать вволю.
— Открой, Наташа.
— Не велено пускать посторонних.
— Я не посторонний, я твой напарник. Жизнь продолжается, пока поработаю вместе с тобой. Ну, открой же.