Просто незабываемая

Бэлоу Мэри

Все рассмеялись, а миссис Мелфорд сказала:

– Вы прекрасно знаете, что она не смотрела ни на кого, кроме вас. А вы познакомились с нашей Фрэнсис, когда были в Бате? И она действительно снова пела? Как жаль, что нас там не было и мы не могли ее послушать. – Она говорила с нескрываемой любовью к своей внучатой племяннице.

– Удивляюсь, – сказал граф, – что никто не открыл талант мисс Аллард, когда она жила в Лондоне.

– Мы знаем, что такой человек был, – сказала миссис Мелфорд. – Понимаете, ее отец всегда следил, чтобы она брала уроки вокала у лучших учителей. И он, и она, оба мечтали, что в один прекрасный день она станет великой певицей. Но потом он внезапно умер, бедняжка, и Фрэнсис переехала на несколько лет в дом к леди Лайл, хотя мы предлагали ей жить с нами. Мы слышали, что кто-то согласился спонсировать ее и что она в самом деле поет. Мы ожидали узнать, что она стала знаменитой, но однажды она совершенно неожиданно написала нам из Бата и сообщила, что получила там место учительницы в школе мисс Мартин. С тех самых пор нас очень беспокоит, счастлива ли она. Но в это последнее Рождество, которое она провела с нами в имении, нам показалось, что она очень довольна своим выбором. Леди Лайл? Лусиус поднял брови, но ничего не сказал.

– Она заверила меня, что совершенно удовлетворена работой в школе, когда я имел нескромность спросить, почему она не покоряет мир своим пением, – сказал граф.

– Для нас с Гертрудой она как дочь, – сообщила миссис Мелфорд. – Господь не осчастливил меня детьми, а Гертруда никогда не была замужем, и мы обе души не чаем во Фрэнсис.

Граф осторожно осведомился о мисс Дрисколл, которая не вышла поздороваться с посетителями, и миссис Мелфорд объяснила, что сестра в постели и никак не может оправиться от простуды, которую подхватила во время путешествия в город. Мисс Дрисколл постоянно страдала от легочных заболеваний и была источником бесконечных тревог для своей сестры.

– Одно утешение, что в городе по крайней мере можно проконсультироваться у лучших врачей, – добавила она.

– Она, безусловно, нуждается в хороших укрепляющих средствах, – сказал граф. – Что-нибудь, что могло бы подбодрить ее. Вы должны попросить вашего врача прописать ей что-нибудь подходящее, мадам. Я бы посоветовал пройти курс лечения водами в Бате, но, возможно, вы считаете, что ваша сестра слишком слаба, чтобы совершить такое путешествие.

– Да, я так полагаю. Но я запомню ваш совет.

И вновь наступил момент, когда Лусиус забыл о здравом смысле и опять порывисто заговорил, не дав себе возможности сначала подумать.

– Быть может, мадам, – предложил он, – мисс Дрисколл почувствует себя намного лучше, если снова увидится с мисс Аллард.

– Совершенно уверена, что вы правы, лорд Синклер, – со вздохом сказала миссис Мелфорд. – Это было бы замечательно для нас обеих. Но Гертруде нужно как следует поправить здоровье, чтобы мы могли поехать повидаться с Фрэнсис.

– Я имел в виду, мадам, что, быть может, Фрэнсис стоит приехать сюда, – пояснил Лусиус.

«Что ты опять затеваешь?» – спросил его внутренний голос, но Лусиус не стал обращать на него внимания.

– О, но она будет занята своими учительскими обязанностями до самой середины лета, – сказала миссис Мелфорд. – Я уверена, что она не сможет освободиться.

– Даже ради любимой бабушки? – спросил Лусиус. – Если она узнает, что мисс Дрисколл тяжело больна и не скоро поправится, она, несомненно, попросит, чтобы ее на неделю или на две освободили от ее обязанностей, и мисс Мартин, конечно, не откажет ей.

– Вы так думаете? – Миссис Мелфорд очень понравилось такое предложение. – Вы очень добры, лорд Синклер, что проявили такую заботу о нас. И правда, не могу понять, почему я сама до этого не додумалась. Приезд Фрэнсис – это именно то, что поднимет настроение Гертруде.

– О, – воскликнула Эйми, прижав руки к груди, – я так надеюсь, что вы пошлете за ней, миссис Мелфорд, и что она приедет! Тогда Лус привезет меня сюда, и я снова смогу увидеться с ней. Мне очень хотелось бы этого.

– И быть может, – усмехнувшись, добавил граф, – она споет для мисс Дрисколл и я тоже получу приглашение послушать ее. Не представляю себе лучшего укрепляющего средства.

– Я так и сделаю, – с твердой решимостью объявила миссис Мелфорд, хлопнув в ладоши. – Думаю, она не сможет уехать в середине учебного года, но не понимаю, почему бы не попросить ее об этом, верно? Не знаю, чего бы мне хотелось больше, чем снова увидеть Фрэнсис, и я убеждена, что ее визит принесет Гертруде массу пользы.

– Вероятно, мадам, – Лусиус улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой, – вам стоит упомянуть в письме, что это исключительно ваша идея.

– А разве нет? – подмигнула она Лусиусу.

Все оставшееся время визита и после ухода Лусиус не переставал думать о том, что из всего этого получится и почему он ухватился за шаткую возможность заманить Фрэнсис в Лондон.

Неужели он действительно желает встречи с ней?

Но зачем? Разве она не предельно ясно выразилась последний раз, когда он ее видел? Разве он недостаточно страдал от ее отказа и от испытанного унижения?

Чего он, черт побери, надеется добиться?

Только вчера он ходил на Беркли-сквер, чтобы поговорить о брачных соглашениях с Балдерстоном, и не застал его дома.

Сегодня утром он туда не пошел.

А завтра пойдет?

Весьма вероятно, что Фрэнсис не приедет.

А если приедет, то что? Она приедет увидеться со своей больной бабушкой, а не с ним.

Пока Эйми щебетала что-то дедушке, сидевшему рядом с ней на сиденье экипажа, и, как предполагалось, ему тоже, Лусиус, сжав зубы, думал, что если Фрэнсис все-таки приедет, то он, безусловно, найдет способ увидеть ее.

Никто еще не написал под их историей слово «Конец», так что еще ничего не кончено.

Не кончено, черт побери!

Во всяком случае, по его мнению.

«Это ваше дело. Вы ведь не можете принять „нет“ в качестве ответа, правильно, лорд Синклер?»

Нет, конечно, не мог и никогда не принимал. Как он мог принять «нет», если даже не был уверен, что ей не хочется сказать «да»?

Тогда какого черта она говорила «нет»?

Проделав за один день всю дорогу из Бата на очень малой скорости в экипаже с сомнительными удобствами, принадлежащем ее бабушкам и управляемом Томасом, Фрэнсис чувствовала себя совершенно разбитой. У нее разболелась голова, ей было холодно, и к тому же она ощущала легкую сырость, хотя все окна были плотно закрыты.