Просто солги
Шрифт:
Это пришибленный полу-лысый мужчина, в маленьких круглых очечках, испуганным взглядом и пивным брюшком. Он старается не обращать на нас внимания и быстрыми шажками семенит к администраторской стойке. Незаметный тощий мужчина за стойкой — мексиканец-гей с непроизносимым именем. Наверное, поэтому мы с ним и не общаемся. Не находим точек для соприкосновения.
Мексиканец достает с полочки обшарпанный, перелапанный, покрытый слюнями и табачным дымом альбом и пододвигает его к смущенному клиенту.
Выбирай.
Мужичок
Мексиканец кивает и спрашивает его на исковерканном английском:
— Я заполню вам формуляр.
Мужичок сдавленно сглатывает, точно собирается рассказать мексиканцу какой-то свой грязный страшный секрет.
— Я работаю в комитете по уголовным расследованиям…
Мексиканец трясет головой.
— Нет, ваше имя.
— Ну… — Мужичок понимает, что здорово оплошал. — Друзья обычно зовут меня Джо.
— Сколько времени вы планируете…?
— Около часа…
Но дальше я уже не слушаю. Все еще не отпуская моего запястья, Джо — настоящий Джо — приглушенно хмыкает и тянет меня к выходу. Я не сопротивляюсь.
…
Прежде я никогда не была в этом районе, но все когда-то бывает в первый раз. Особенно в Нью-Йорке.
Это один из тех испанских районов, в котором рано гаснут окна. Уже в одиннадцать тут резко замолкают все фонари. И дома, как две капли воды похожие друг на друга. Все до странного одинаковые. Повторяющиеся. И сейчас я понимаю, что это даже хуже монотонных бесконечных звуков за тонкими стенами. Да, это намного хуже.
Джо нервничает в этот раз особенно. Я могу определить это только по тому, как крепко сжимает он мою руку. А ведь прежде даже не прикасался.
В темноте я не вижу его лица, хотя лучше бы вообще никогда не видела. Я не лгу — просто мне бы так было спокойнее.
На какой-то момент мне кажется, что Джо теперь — это вовсе не Джо. И что он тащит меня в самый темный район большого мегаполиса, чтобы медленно убить меня в каком-нибудь из самых темных углов. Там, где мое изуродованное тело никогда не найдут.
Невовремя — мне приходится признать, что эта картина — всего лишь очередная прихоть моего больного воображения, потому что Джо, он как и Ким — принципиальный. Если он и убьет меня, то, повинуясь каким-то своим внутренним безоговорочным жизненным правилам, сделает это на самом видном месте Нью-Йорка.
Мы преодолеваем, наверное, уже сотый поворот. Плутаем по густому городскому лабиринту, не в поисках выхода — в поисках разъяренного минотавра.
И тут я каким-то шестым чувством понимаю, за чем именно мы пришли сюда.
На самом последнем этаже одного из этих типичных похожих одно на другое зданий, под самой крышей, я замечаю одно-единственное светящееся окно. Свет среди прочей пустоты. Как одинокий злобный костерок посреди темного леса.
Мое тело внезапно передергивает — от понимания.
— Нет… нет-нет… — как заведенная, шепчу я и начинаю что есть силы трясти головой из стороны в сторону. — Нет…
Джо оборачивается и оказывается как-то слишком близко ко мне, в нескольких дюймах. Я чувствую на себе его неровное дыхание (совсем как несколько часов, когда я плакала, а он влепил мне пощечину).
— Ты сама меня просила, Кесси, не помнишь?
— Когда ты говорил про этот чертов симбиоз, я не думала, что ты серьезно!..
— Думаешь, я лгу?!
— Думаю. — Ответ вылетает прежде, чем я окончательно понимаю смысл сказанного. Прежде чем понимаю, насколько мы — похожи. Вечные, вечные-вечные лжецы. Но это больше не забавно — теперь это омерзительно.
Мы замолкаем, и теперь между нами — только тишина. Но слишком густая, напряженная, слишком ощутимая.
— Почему бы тебе просто не заткнуться, Кесси? — как ни в чем не бывало интересуется Джо и резко наклоняется ко мне, точно таран, налетающий на башню. Он просто хочет взять этот замок штурмом. Вряд ли получится…
Я сама не понимаю, когда наступает тот момент, когда я позволяю его губам завладеть моими. Когда позволяю делать ему все (все-все), что он пожелает. Я не могу поймать тот момент, когда я почти стала его.
Мельком я смотрю на единственное горящее окно в одном из домов, под самой крышей. И яркий свет на мгновение ослепляет меня, заставляя забыться.
29. "Нужно бежать, не оглядываясь, не потому, что показалось. А потому, что кто-то действительно гонится за мной"
Я больше не хочу верить в то, во что верила прежде. Больше не могу.
Мне надоело запихивать в свое тело всякую плешь, чтобы потом она там прижилась, пустила корни. Надоело думать о том, что, возможно, Ким на самом деле не хотел, чтобы так получилось. Надоело строить предположения о том, что он просто не все предусмотрел.
Меня трясет только от одной мысли о том, что наш мир — это огромная грязная лужа. И, пытаясь выбраться из нее, мы только крепче вязнем.