Просто ты меня не любишь
Шрифт:
–Мам… ну, день рожденья же. Садись с нами.
Как же я устала! Как же я устала вечно объясняться и оправдываться, прозябая в этих холодных стенах родительской сталинки. Но ресурсов для съемного жилья нет вовсе. Едва-едва на себя и ребенка, чтобы одеться, чтобы более-менее питаться, а, между тем, юридически я имею право ровно на половину этой квартиры… А самое главное, нет моральных сил. В одиночестве, возможно, я совсем не выживу. Как будто перебитая. Дышу, хожу, делаю вид, что смеюсь, а в душе помойка, кромешная вонючая помойка.
Вся беда началась тогда, когда я решила, что могу летать. С детства убогое, испуганно ползающее по земле существо, с огромным трудом вдруг встало на ноги, взмахнуло куцыми крыльями и, не спрашивая у умудренных суровым опытом родичей разрешения, полетело к солнцу.
Без спроса закружила с разведенным, если по-русски. Замуж позвал – пошла без сомнений. Хуже всего, что влюбилась в это чудище горбатое, солнышком называла.
Только солнце-то наше, кто ж знал, по закону вселенской подлости, лампочкой накаливания оказалось. Да и перегорело. Однажды вечерочком. И плюхнулась птица счастья на холодные камни, смешно вытянув гибкую шею под сакраментальное “мы ж говорили!” да не сдохла, а лишь переломала себе все, что могла, и тут же, в соседней канаве притаилась, от боли едва слышно воя, но сжимая зубы, чтобы зиму холодную пережить, не сильно привлекая внимание самолюбивых хищников. Да не тут-то было.
Вы на меня не шикайте только, я с детства люблю вычурно выражаться, мечтами о любви жить, романтикой разной. Мама очень осуждает, говорит, что я в голову стрельнутая, по малолетству даже к психиатру водила – кукуху проверять, но в психушке сказали, что с башкой полный порядок и порекомендовали попить валерьянки. Маме валерьянки, не мне. Мне не надо.
Оказалось, что тому, кто о камни равнодушия приложился, положено больше не рыпаться и лежать как можно пристойнее, дабы видом своим напоминать обидчику о его несовершенстве. А я взяла и поползла в другую сторону. Чтобы ни солнце то поддельное не видеть, ни камни, ни крылья свои подбитые. А куда ползти-то? К родительскому очагу. Туда, куда меня не звал никто, вообще-то.
Короче развелась, бывший муж замок поменял, идти куда? К мамуле с папулей. Везде долевая собственность вроде, а на деле хрен без редьки, хоть башкой на противень. Родители в штыки: предки терпели, а ты куда? Мы друг друга бесим, тошним ночами, но живем же? Бабушка с дедушкой всю жизнь вместе, всю жизнь. А ты? Подумаешь у мужа пол района трахано, он мужик и ему можно. А ты, дура тупотвердая, сиди теперь одна и соплями в подбородок дуй. А я мало того, что разведенка, так еще и ухажеры прилипучие, не смотря на ребенка родного, да возраст христов, не иначе вышкварка гулящая, тра-ля-ля. Вкратце, мысли из-под той стороны баррикад.
А я? Что я? И образование высшее, и работа постоянная, а денег… В общем, судиться еще и судиться. И в душе все кошки от тоски загнулись и не скребут лишь потому, что дохлые. И вина моя в том, что Сашка, единственная моя отдушина, звонит мне по телефону и зовет на улицу гулять. Предаю дитя, короче, как могу. С ней нельзя, потому что “бе-бе-бе”, без нее нельзя, потому что “ля-ля-ля”, когда она в школе – тоже невозможно и сразу резко некому сидеть стало со школьницей, которая уже и яичницу самостоятельно пожарит, и до магазина за вермишелью с сахаром дойдет, прям резко… И мать я не мать, а чучело приплюснутое, хоть всему этому и научила, несчастного отпрыска, видимо, чтобы самой ничем, кроме гулянок, не заниматься. Классика, будь она неладна.
Хуже всего, что никто не предупредил меня, что нужно самой на ноги встать, все в мужнину собственность вложено. И мама, которая говорила, что только мать в этой жизни для ребенка опора… Я ж и есть ребенок ее. Единственный. И мне нужно всего-то ничего: немножко поддержки, временной, блин. Можно просто не разговаривать даже. Наверное, последнее лучше всего.
Но поддержки нет. Видимо оттого и с Сашкой не угадала я.
Относительно спокойно я ускользаю из подернутого снотворной дымкой отчего дома, когда солнце уже садится. Папа бесстыдно попердывает на диване пьяненький, мама довольно клюет носом над чашкой остывающего чая, дочура уплетает кукурузные палочки перед монитором с бродилкою. Благодать.
–Привет, – красивые голубые Сашкины глаза смотрят на меня с преданной тоской, – С днем рождения! – букет хризантем мне в руки, – Там внутри подарочек, – в букете можно разглядеть маленькую коробочку для ювелирного украшения. Блин, неужели колечко? Ну не.
–Спасибо! – с придыханием восклицаю я, беспомощная маленькая неумеха, и целую Сашку в теплые и вкусные губы, – Ой, что там?
–Посмотри.
Я торжественно извлекаю загадочную коробочку, открываю ее с нескрываемым трепетом. И не нужно думать, что там окажется магнитик для холодильника! Это было бы слишком показательно. Там серьги, красивые золотые серьги с зеленым камушком. Конечно же, я очень рада. Кольцо он без меня выбирать не пойдет.
–Ах, спасибо, какие красивые! Я надену?
–Конечно, они же твои, – Санек сияет, как ясный месяц. Красивый у меня мужик. И любит меня. И подарки дарит. Никто не любит меня, все орут, а он, видишь, постарался. Искал, готовился. Я чуть ли не плачу. Я вставляю серьги в уши и любуюсь собой в зеркале. И я красивая. И зря я говорю, что я никчемная. Мне вон как повезло. Вон как.
В баню мы попадаем не сразу. Предусмотрительно купленная мной бутылка вискаря очень выручает, так как, по словам любимого, он после запланированной, между прочим, покупки в ювелирке вовсе банкрот. Немножко гложет, что оплачивать баню и прочие утехи придется мне, но день рождения-то мой, ежегодный. Ничего. И пива купим… Конечно, куплю.
Вариант для СПА нам достается, мягко говоря, эконом. Кривобокая парилка и гудящий водопроводными трубами микроскопический бассейн в узкой тесноте обложенных кафелем стен наводят на мысль о доступности этого кабинета для множества разноплановых нищебродов. Уже подвыпивший Сашка стаскивает с меня пальто и платье, жадно цепляется за лифчик.
–Я сама, – отвратительное чувство, что за нами подглядывают, не дает мне расслабиться. Санек обиженно отстраняется и, оперативно, раздевшись, эффектно разбегается и прыгает в воду бомбочкой, обдавая выложенный дешевой плиткой пол душной сыростью. Интересно, сколько тут хлорки? Не хватало еще опять покрыться крапивницей, как в позапрошлую пятницу.
–Ну ты скоро? Сама…
Я торопливо раздеваюсь, бессознательно стараясь прикрыться. Шажок из раздевалки по скользкому полу, второй. Хотя бы сланцы с собой прихватила! Здесь даже одноразовых не предусмотрено. Видимо, бизнес у хозяина побочный. Аккуратно присоединяюсь к Саньку, стараясь не поскользнуться. Мое обнаженное тело кажется мне беззащитным и жалким. Короче, на секс настроится практически невозможно. Сашка призывно смеется и прикасается ладонью к моей лодыжке.
–Ну иди же сюда, наконец, – почти кричит он в оглушительном грохоте водопроводной феерии, – Как же я соскучился!