Простое дело с жемчужиной. Часть 2
Шрифт:
– Может, что-нибудь попроще? Там очень дорого.
– Позволь мне решать, – сказал он твёрдо и доброжелательно.
Таксист высадил их у входа в гостиницу. Пройдя на второй этаж, они оказались в ресторане. Из окна открывался прекрасный вид на Кремль. Интерьер ресторана был оформлен в красно-белой гамме, украшенной работами советских художников.
Изучив меню, Леля поняла, что названия блюд ей в основном незнакомы. Когда Меньшов поинтересовался, что она будет есть, девушка ответила:
– Ростбиф,
– Это всё? – улыбнулся он.
– Разве этого мало?
– Нет. Но сейчас нам надо хорошо поесть, учитывая, что мы не завтракали.
Когда подошёл официант, Алекс сказал:
– Нам 2 ростбифа, 2 пшёнки с раковыми шейками в сливочном соусе, 2 тельного из карпа со щукой, блинчики с дичью и брусникой, 2 коктейля и 2 чёрных чая.
После того как официант ушёл, Лёля спросила:
– Ты взял себе чай?
– Слишком много пью кофе, надо переходить на чай.
Вскоре принесли еду. Алекс умело орудовал разными ложками, вилками и ножами. Лёля взяла наиболее понравившиеся вилку и нож и, не нагружая себя ненужной информацией, благополучно расправилась с раковыми шейками и ростбифом. Потом с трудом одолела блинчик с дичью, ну и наконец – коктейль. Он насмешливо посмотрел на неё.
– Не смотри так, сам-то ты съел ещё больше, – сказала она.
– Я, наоборот, доволен. Бледная была, теперь порозовела… Какое блюдо больше понравилось?
– Ты же знаешь, я непривередливая, мне всё вкусно. Но, наверно, ростбиф, хотя блинчик тоже ничего. Ну и конечно, ничто не сравнится с клубнично-сливочным коктейлем.
– Не сомневался, что он тебе понравится больше всего.
– Я не очень люблю ресторанную еду, больше предпочитаю домашнюю. Мне нравится готовить, когда есть время. Я тебе как-нибудь сготовлю. Например, мясо запеку в духовке или блинчики сделаю. Выберешь, чего больше захочется.
– Мне уже хочется.
– Что тебе хочется?.. Ты разве не наелся?
– Мне хочется, чтобы ты мне что-нибудь сготовила.
– Понятно.
Они вышли из гостиницы.
– Предлагаю погулять по Александровскому парку и посетить Кремль. А потом, куда соблаговолите, – сказал он шутя.
В парке оказалось довольно много людей. День стоял солнечный. Приятно было идти никуда не торопясь и наслаждаться тёплыми солнечными лучами. Они остановились на балюстраде у водоёма со скульптурами людей и животных.
– Красиво, – сказала Лёля. – «Москва! Как много в этом звуке / Для сердца русского слилось! / Как много в нём отозвалось…» Судя по стихам, Москва была сердцем страны.
– Согласен. Многие посвящали ей стихи. Помнишь, как у М.Ю. Лермонтова…
«Москва, Москва!.. Люблю тебя как сын,
Как русский, – сильно, пламенно
Люблю священный блеск твоих седин
и этот Кремль зубчатый, безмятежный…
Вселенная замолкла… Величавый,
один ты жив, наследник нашей славы.
Ты жив!.. Ты жив, и каждый камень твой – заветное преданье поколений....»
– А я ещё знаю стихи о Москве. Посоревнуемся? – спросила Лёля.
– Ну, давай. Если хочешь, – ответил он.
– Стихи М. Матусовского.
«Здесь Пожарский гремел, здесь командовал боем Кутузов.
Ты, как древняя сказка, бессмертен, прекрасен и стар.
От тебя отходили замёрзшие своры французов,
от тебя отступали несчётные орды татар».
– А дальше?
– Дальше не так красиво звучит. Дальше про немцев, – объяснила девушка.
– Забыла в стихах, расскажи прозой, – сказал молодой человек, улыбаясь глядя на неё и получая явное удовольствие.
Лёля только не понимала по его взгляду, чем вызвано это удовольствие – то ли тем, что он подсмеивается над ней, то ли тем, что ему нравится смотреть на неё. Слегка поразмыслив, она пришла к выводу, что подсмеивается, и ответила:
– Ничего не забыла… Просто не хочу эти стихи продолжать.
– Тогда давай другие.
– Пожалуйста… Стихи Николая Языкова… – объявила Лёлька.
– «Я здесь! – Да здравствует Москва!
Вот небеса мои родные! Здесь наша матушка-Россия семисотлетняя жива!
Здесь всё бывало: плен, свобода, Орда
и Польша, и Литва,
французы, лавр и хмель народа. Всё, всё!.. Да здравствует Москва!»
– Засчитано как одно очко, – вёл подсчёт Алекс.
– Почему это? Я два рассказала.
– Они у тебя короткие.
– Или два, или я не играю.
– Ладно, два, – ласково глядя на неё, согласился он. – Слушай отрывок стихотворения Давида Самойлова.
«Помню – папа ещё молодой,
Помню выезд, какие-то сборы.
И извозчик лихой, завитой,
конь, пролётка, и кнут, и рессоры.
А в Москве – допотопный трамвай,
где прицепом – старинная конка.
А над Екатерининским – грай.
Всё впечаталось в память ребёнка…
Помню – мама ещё молода,
улыбается нашим соседям.
И куда-то мы едем. Куда?
Ах, куда-то, зачем-то мы едем…
А Москва высока и светла.
Суматоха Охотного ряда.
А потом – купола, купола.
Звон раскатистый слышно над градом…»
– Красиво! А дальше? – заметила девушка.
– Если я расскажу дальше, то ты проиграешь.
– Пусть, я хочу услышать, что дальше.
Алекс, весело улыбаясь ей, продолжил:
– «Звонко цокает кованый конь
о булыжник в каком-то проезде.