Простой, как снег
Шрифт:
– Я надеялся, что ты поможешь мне выбрать что-то новое.
– Прости, – сказала она. – Тебе придется выбирать самому, – она остановилась и взглянула прямо на меня. Казалось, ее глаза смотрят на что-то за моей спиной, прямо сквозь меня, и ее взгляд уходит вдаль. – Мне нужно на занятия.
Это был практически финал. Но когда я надевал пальто после занятий, Анна подошла ко мне. Она торопилась.
– Вот, – сказала она и вручила мне пару тонких книг в мягкой обложке. Это были «Газовые камеры здесь, дамы и господа» Тадеуша Боровского* и «Улица крокодилов» Бруно Шульца. – Прочитай это, – порекомендовала она.
– Опять мертвецы? –
– Никто не может тебя разочаровать, когда мертв. Я взял книги и собрался уходить.
– Ты куда? – спросила она.
– Не знаю. Наверное, домой.
– Я пройдусь с тобой.
Мы вышли из школы, и Анна сказала, что хочет пройтись вдоль реки.
– Ты торопишься домой?
– Никогда, – ответил я.
Река Фёрнисс протекала примерно в полумиле к востоку от школы. Она прорезала город насквозь и текла на юг, потом делала изгиб и примерно милю текла на восток, потом возвращалась к изначальному, южному курсу. Это была неширокая река, – не более четверти мили в самом широком месте, – но глубокая и с сильным течением, в особенности весной и осенью. Имелись два моста, один на южной окраине города, второй переходил в главную улицу, чуть севернее центра. Главная улица представляла собой деловой центр города и тянулась всего на пять кварталов. На ней располагались два ресторана («Дубы» и «У Бёрка»), три бара, почта, публичная библиотека, винный магазин, две гончарные лавки, магазин старой книги, магазин по продаже дисков и видеокассет, магазин рыболовных снастей, прокат каноэ и каяков, небольшой бакалейно-гастрономический магазин, в который не стоило ходить (лучше было проехать на бензозаправку к братьям Гёрни на южной окраине города, по крайней мере, у них никогда не заканчивалось молоко и другие основные продукты), и художественная галерея. Там местные художники продавали свои работы.
Вдоль западного берега реки из одного конца города в другой шла грунтовая пешеходная тропа. Мы пошли по ней на юг. Деревья стояли голые, и мы видели, как несколько рыбаков собирают снасти, пока не стемнело.
– Ты когда-нибудь гуляешь здесь по ночам? – спросила она.
– Нет.
– Тебе следует прогуляться. Здесь темно и тихо, слышны только плеск воды и вой ветра. Это успокаивает. Иногда, когда я не могу спать, я спускаюсь к реке, просто сижу и слушаю. Я раньше засыпала на берегу, а потом спешила домой утром – до того, как родители обнаружат мое отсутствие. Тебе следует прийти сюда как-нибудь поздно ночью.
– Я могу свалиться в воду, – заметил я.
– Мне хочется тебя кое о чем спросить, – посмотрела она на меня. – Кое о чем личном. Можно?
– Смотря о чем, – ответил я.
– Когда ты сегодня утром подошел ко мне, ты собирался меня куда-нибудь пригласить?
– Что?
– Ты собирался пригласить меня на сегодняшнюю игру?
Я даже не мог выдавить из себя ответ, просто молча стоял с открытым ртом.
– Неважно, – сказала Анна. – Позволь мне попробовать еще раз. А ты пойдешь со мной на игру?
– Зачем?
– Ну, это нужно решить тебе самому, – ответила она.
– Но позволь мне кое-что тебе сказать. Я подумала, что ты собираешься меня куда-то пригласить, и поэтому вела себя, как последняя дрянь. Прости меня. Я была не готова, а затем, когда поняла, что ты делаешь, пришла в возбуждение. Я не привыкла к тому, что люди обращают на меня внимание, я имею в виду в таком смысле, – поэтому мне нужно было вначале разобраться. Мне требовалось выгадать время.
– И?..
– И я буду очень рада, если ты пригласишь меня сегодня на игру.
– Ты пойдешь сегодня со мной на игру? – спросил я.
– Да, – ответила она, потянулась ко мне и очень быстро поцеловала меня в губы.
***
Я пошел домой, перекусил как можно быстрее, а затем отправился пешком к дому Анны. Ее мать отвезла нас на игру.
Миссис Кайн совершенно не походила на свою дочь. В противоположность круглолицей Анне с маленьким носом, у ее матери было вытянутое лицо с большим, резко выделяющимся на лице носом. Жесткие курчавые волосы не поддавались укладке, торчали во все стороны, а потом ниспадали с плеч. Она выглядела, как психически ненормальная или опасная дамочка. Она действительно походила на злую ведьму из «Удивительного волшебника из страны Оз»*. Я почти ожидал, что в машину заберутся обезьяны, схватят меня и потащат в какую-то клетку.
Мать Анны относилась к среднему юридическому персоналу, работала помощником адвоката. В общем, что-то
связанное с юридической деятельностью.
***
Мы устроились на дешевых местах, почти на самом верху, на втором ряду сверху, где Анна сидела всегда. Никто из ее друзей еще не подошел. Там сидели только мы вдвоем.
Я нервничал. К понедельнику будет знать вся школа. У меня возникло ощущение, будто все смотрят на нас, но это было просто невозможно. Все смотрели на площадку. Никому не было до нас дела, но я все равно чувствовал себя неуютно еще и из-за глупой синей куртки с золотой отделкой, фирменной для нашей школьной команды. Анна оделась во все черное. Родители купили мне эту куртку после того, как меня приняли в футбольную команду.
– Она тебе нужна, чтобы прикреплять к ней букву, – сказала мама**.
Только теперь я не получу никакой буквы. У меня просто осталась фирменная куртка. Мне очень хотелось бы сидеть внизу, на скамейке для запасных игроков. По крайней мере, там куртка имела бы смысл, люди бы увидели гипс у меня на пальце. Я нервничал. Я не знал, что говорить.
– Ты ничего не сказала о моем пальце, – наконец выдал я, поднимая руку с наложенным гипсом и демонстрируя ей.
– А что ты хотел от меня услышать? «Случается иногда» или «Вот и вали из команды, придурок»?
– Большинство что-то говорит, – заметил я.
– Большинство говорит очевидное, – ответила она.
Анна дразнила меня со времени нашего первого разговора. Когда она сама обращалась ко мне, мне это нравилось. У нее в глазах появлялся блеск, было видно, что она наслаждается происходящим. Я воспринимал этот блеск, как подсказку: не следует слишком серьезно относиться к ее словам. На губах появлялся намек на улыбку, хотя она старалась сохранять серьезное выражение лица, а голос звучал не бесстрастно, как ей, вероятно, хотелось. Это была игра, сиюминутный флирт, просто способ убить время и проверить быстроту реакции и сообразительность друг друга.
– Я просто не знал, в курсе ли ты.
– Не переоценивай себя, но я на самом деле знала.
– Поверь мне: я нисколько себя не переоцениваю, – ответил я и спросил у нее, ходила ли она раньше на какие-то другие матчи.
– На все.
Я и раньше знал ответ. Мы обычно обсуждали их на скамейке запасных этих вампиров, сгрудившихся на верхнем ряду. Они никогда не подбадривали игроков, никогда не кричали. Они просто сидели и смотрели, словно зловещие птицы на проводе.