Пространство Откровения
Шрифт:
– Я сделала это и не выявила никакой разницы. Таким об разом, осталась только одна возможность.
Повисло молчание. Его нарушила Паскаль Силвест:
– Должно быть, капитан… то есть чума получила предохранительную прививку! Кто-то украл всю серию проб и денатурировал агент, удалив летальность вируса и стремление к размножению, после чего запустил его в ткань плавящей чумы!
– Это единственная версия, которая объясняет все, – отозвалась Вольева.
– Думаете, это дело рук Садзаки? – спросила Хоури.
Обращалась она к Силвесту.
Он кивнул:
– Кэлвин, можно сказать, предвидел, что Садзаки попытается сорвать операцию.
– Не понимаю, – сказала Хоури. – Вы говорите, что капитан получил прививку. Разве это не к лучшему?
– Не в данном случае. Ведь прививку получил не капитан, а живущая в нем и на нем чума, – ответила Вольева. – Нам было известно, что она гиперадаптивна. Это всегда представляло серьезнейшую проблему: каждое молекулярное оружие, которое мы применяли, наталкивалось на несокрушимую оборону и моментально оказывалось разбито и пожрано. Но в этот раз я надеялась скрытно получить преимущество. Ретровирус обладал огромной силой, и был шанс, что он сумеет обойти средства разложения. Но чума получила возможность познакомиться с ретровирусом до того, как он предстал перед ней в своей активной форме. И к тому времени, когда Кэлвин ввел сыворотку, чума уже знала, на что та способна. Она придумала, как разоружить ретровирус и привлечь его на свою сторону, даже не затратив на это собственной энергии. И капитан стал разрастаться еще быстрее.
– Но кто мог это сделать?! – воскликнула Хоури. – Я думала, ты единственный человек на борту, способный на нечто в этом роде.
Силвест кивнул:
– Хотя я все еще считаю, что Садзаки пытается сорвать операцию… мне кажется, эта проделка не в его стиле.
– Согласна, – поддержала его Вольева. – Садзаки просто не обладает необходимым опытом.
– А второй? – спросила Паскаль. – Химерик?
– Хегази? – Вольева отрицательно покачала головой. – Можешь вычеркнуть и его. Он станет проблемой, если кто-нибудь из нас вздумает противоречить триумвирату, но подобная тайная деятельность вовсе за пределами его возможностей. Нет. С моей точки зрения, на корабле есть только три человека, способные на такое. Одна из них я.
– Кто остальные двое? – спросил Силвест.
– Кэлвин, – ответила Вольева. – Но в силу известных причин он автоматически выпадает из числа подозреваемых.
– А второй?
– Вот тут мы переходим в область фантастики. Кроме меня и Кэлвина, единственный человек, способный так обойтись с ретровирусом, – это тот, кого мы пытаемся вылечить.
– Капитан? – изумился Силвест.
– Я бы сказала, теоретически он может это сделать. – Вольева хмыкнула. – Конечно, если еще не умер.
Хоури с большим интересом ждала, как отреагирует на ее слова Силвест, но он сохранил ледяное спокойствие.
– Не имеет значения, кто это был. Если не сам Садзаки, наверняка тот, кто действовал в его интересах. – Силвест обратился к Вольевой: – Я правильно понял: в своих выводах ты не сомневаешься?
Она кивнула:
– К сожалению, да. И что это означает для вас с Кэлвином?
– Что это означает для нас? – Силвест, казалось, удивился ее вопросу. – Да абсолютно ничего. Во-первых, я никогда не обещал вылечить капитана. Сразу сказал Садзаки, что считаю эту задачу невыполнимой. И я ничуть не преувеличивал. Кэлвин полностью согласен со мной. Если уж быть совсем откровенным, я не уверен, что Садзаки стоило затевать саботаж. Даже если бы ваш ретровирус не оказался денатурирован, сомневаюсь, что сыворотка доставила бы чуме много хлопот. Так что же изменилось? Мы с Кэлвином будем притворяться, что лечим капитана, и на каком-то этапе все убедятся, что у нас ничего не получается. Мы ничем не покажем Садзаки, что знаем о его вредительской деятельности. Конфликт с этим человеком нам ни к чему, особенно сейчас, когда необходимо разобраться с Цербером. – Силвест спокойно улыбнулся. – И я не думаю, что Садзаки сильно расстроится, узнав, что наши старания ничего не дали.
– Вы утверждаете, что ничего не изменилось? – Хоури огляделась в поисках поддержки, но не сумела прочесть выражения лиц. – Что-то слабо верится.
– Силвесту безразлична судьба капитана, – сказала Паскаль. – Разве вы этого еще не поняли? Он будет делать только самое необходимое, чтобы у Садзаки не было повода заявить о нарушении договора. А вот Цербер для Дэна – это все! Сильнейший магнит! – Она говорила так, будто Силвест был где-то далеко.
– Да, – сказала Вольева. – Я рада, что вы затронули этот вопрос, поскольку есть обстоятельства, которые нам с вами следует обсудить. Это касается как раз Цербера.
Силвест насмешливо глянул на нее:
– Вы-то что знаете о Цербере?
– Слишком многое, – ответила ему Хоури. – Просто чертовски много.
Она начала свою историю с того момента, с которого только и имело смысл начинать, – с самого начала. Со своего пробуждения на Йеллоустоне, с участия в «Игре теней» в качестве киллера и вплоть до того, как ее завербовала Мадемуазель, сделавшая предложение, от которого было очень трудно отказаться.
– Кто эта женщина? – спросил Силвест, когда с частностями было покончено. – И чего она хотела от вас?
– Дойдем и до этого, – отрезала Вольева. – Будь терпелив.
Хоури казалось, что прошла вечность с тех пор, как эту же историю она рассказывала Вольевой. О том, как пыталась проникнуть на корабль и была обманута женщиной, которая решила заполучить нового артиллериста, не спрашивая согласия кандидата. Как Мадемуазель все время находилась в ее голове, выдавая лишь ту информацию, что была необходима в данный момент. Как Вольева подключила Хоури к оперативной матрице тайного склада и как Мадемуазель обнаружила проникшую туда некую сущность – программу, называющую себя Похитителем Солнц.
Паскаль посмотрела на Силвеста:
– Имя мне вроде знакомо… Клянусь, я где-то слышала его. Ты не помнишь?
Силвест не отвечал.
– Что бы ни представляла собой эта сущность, – продолжала Хоури, – она уже проникла в голову одного бедолаги, бывшего до меня стажером-артиллеристом. И свела его с ума.
– Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, – пожал плечами Силвест.
И тогда Хоури сказала ему напрямик:
– Мадемуазель определила, когда именно эта сущность появилась на центральном артиллерийском посту.
– Отлично, продолжайте!
– И это совпадает с вашим прошлым посещением корабля.
Хоури рассчитывала, что это сообщение лишит Силвеста дара речи или, по крайней мере, сотрет с его лица высокомерную мину. В ее жизни, полной неприятных событий, такие моменты торжества случались редко и потому доставляли особенное удовольствие. Но Силвест очень быстро опомнился, восстановил полный контроль над своими чувствами. И холодно спросил:
– Что же все это значит?
– Это значит ровно то, о чем вы думаете, но в чем боитесь признаться! – вырвалось у Хоури. – Ту дрянь, о которой идет речь, принесли сюда вы.