Пространство Откровения
Шрифт:
Жирардо подвел группу к ближайшей башне – огромной бетонной башне с несколькими служебными ярусами. Башня стояла вровень с артефактом.
Внутри они вошли еще в один лифт, проходивший сквозь этот бетонный столб, и добрались до окружавшей верхушку башни кроны из строительных лесов. Желудок Силвеста сжимался от конфликтующих импульсов клаустрофобии и агорафобии. Силвест как будто физически ощущал давление неисчислимых мегатонн камня, и одновременно его мутило от страха высоты, вызванного подъемом на вершину огромной башни.
Небольшие бытовки и кладовые были вписаны в сложную каркасную композицию наряду с шахтой лифта. Люди высадились в комплексе помещений, где, казалось, звучали отголоски совсем недавно прерванной работы. Все объявления и предупредительные знаки были нарисованы вручную или наклеены. Работа тут носила временный характер, а потому не было смысла прибегать к энтоптическим проекторам.
Они прошли по дрожащему железному мостику, перекинутому от лесов к черной поверхности артефакта. Теперь они находились примерно на середине высоты объекта, вровень с желобом. С такого близкого расстояния находка уже не казалась сферической. Просто черная стена преграждала путь, такая же огромная и бездонная, какой Силвесту запомнилась Завеса Ласкаля после возвращения с Морской Пены. Вместе со всеми Силвест шагал по мостику, пока не перешел в желоб.
Дальнейший путь вел вправо. С трех сторон от людей – слева, сверху и снизу – находилось сплошное черное вещество, из которого состоял артефакт. Путь вел по решетчатой конструкции, которая крепилась к стенке желоба с помощью присосок – поверхность артефакта не имела никаких шероховатостей. Справа шло металлическое, высотой до пояса, ограждение, за которым – сотни метров пустоты. Слева через каждые пять-шесть метров светили лампочки, приклеенные к гладкой стене, а через каждые двадцать метров попадались панели с какими-то непонятными символами.
Минуты через три крутого подъема по желобу Жирардо дал знак остановиться. Место, куда он привел Силвеста и других, представляло собой «нервный узел» из силовых кабелей, прожекторов, коммуникационных консолей. Правая стена желоба тут заворачивала внутрь объекта.
– Нам понадобилось несколько недель, чтобы найти вход в артефакт, – сказал Жирардо. – Вообще говоря, весь желоб был заполнен базальтом. Только когда мы его удалили, обнаружилось место, где порода уходила внутрь, будто пробкой затыкая вход в радиальный тоннель.
– Да, ничего не скажешь, поработали не хуже кротов.
– Раскопать вход было делом нелегким, – продолжал Жирардо. – По сравнению с этим расчистка желоба оказалась сущей ерундой. Здесь же нам пришлось осторожно высверливать пробку. Кое-кто хотел воспользоваться резаками-бозерами, чтобы прорыть несколько вспомогательных тоннелей и тем облегчить задачу, но на это мы не решились. И сверла с наконечниками из сверхтвердых минералов это черное вещество не берут.
Подчиняясь любопытству ученого, Силвест подавил в себе желание охладить хвастливый пыл Жирардо.
– Вам удалось узнать, что это за материал?
– В основном углерод с примесями железа и ниобия, а также нескольких редких металлов. Но структура остается неизвестной. Это не просто какая-то аллотропная форма алмаза, или даже гипералмаза, которую мы еще не открыли. Возможно, поверхностный слой глубиною несколько десятых миллиметра по структуре близок к алмазу, но глубже этот материал, очевидно, претерпел какую-то сложную перестройку кристаллической решетки. Его структура на глубинах, куда мы еще не добрались, может оказаться вообще совершенно иной. По-видимому, там кристаллическая решетка распалась на триллионы углеродных макромолекул, которые удерживаются вместе неизвестными нам силами. Иногда эти молекулы пробираются наверх сквозь разрывы в решетке верхних слоев – лишь в этих случаях мы их обнаруживаем.
– Судя по вашему тону, это происходит неслучайно.
– Возможно, так оно и есть. Допустим, эти молекулы – нечто вроде энзимов, созданных для того, чтобы ремонтировать алмазную кору в местах ее разрушения. – Он пожал плечами. – Нам ведь не удалось изолировать ни одну из этих макромолекул, во всяком случае, в стабильной форме. Они распадались всякий раз, когда их извлекали из решетки.
– То, что вы описываете, – сказал Силвест, – очень похоже на форму молекулярной технологии.
Жирардо улыбнулся. Ему явно нравилась эта игра, понятная только им двоим.
– Однако мы оба знаем: амарантийцы были слишком отсталыми, чтобы создавать такие вещи.
– Конечно.
– Конечно. – Жирардо опять улыбнулся, но теперь уже всей группе. – Ну что, заходим внутрь?
Пробираться по системе тоннелей, которая начиналась от желоба, было труднее, чем представлял себе Силвест. Он-то ожидал, что радиальный тоннель пройдет через «скорлупу» артефакта и они попадут в пустое чрево. Но все оказалось совсем не так. Внутри находился настоящий лабиринт. Радиальный участок не превышал действительно десяти метров, затем тоннель круто свернул влево, а дальше начал ветвиться. Эти бесчисленные пути были промаркированы наклейками, но система обозначений была столь сложна, что Силвест с ходу в ней разобраться не мог. Через пять минут он полностью утратил ориентацию, хотя ему и представлялось, что они проникли не так уж и глубоко. Казалось, вся тоннельная система – дело рук безумного червя, которому захотелось источить мякоть яблока непосредственно возле кожуры, вместо того чтобы добираться до сердцевины.
Но вот они пересекли нечто вроде геометрически правильной полости в теле объекта. Жирардо объяснил, что весь артефакт представляет собой череду концентрических оболочек, и стал рассказывать о том, как велось изучение этого колоссального объекта, в то время как они углубились в новый лабиринт «червоточин».
О существовании этого шара узнали два года назад, когда Силвесту удалось привлечь внимание Паскаль к странным обстоятельствам захоронения обелиска. Больше всего времени было потрачено на поиски самой пещеры, где был спрятан артефакт, а тщательное изучение этой похожей на муравейник диковины пришлось на несколько последних месяцев. В первые дни произошел ряд несчастных случаев со смертельным исходом. Ничего таинственного, просто несколько поисковых групп потерялись в незакартированных секциях лабиринта или свалились в вертикальные шахты, которые не успели загородить. Одна лаборантка умерла от голода, так как не прихватила даже хлебных крошек, чтобы оставлять их за собой. Ее нашли роботы через две недели – в нескольких минутах пути от уже исследованных тоннелей.
Проход через последнюю оболочку дался труднее, чем через предыдущие четыре. Здесь начался спуск, но наконец была осторожно пройдена последняя – горизонтальная – часть тоннеля, конец которой был заполнен молочно-белым светом.
Жирардо что-то шепнул своему рукаву, и свет померк.
Дальше шагали в полутьме. Вдруг звуки затрудненного дыхания перестали отражаться от близких стен, люди вышли на простор. Здесь слышалось только урчание работающих поблизости воздушных насосов.
– Держитесь, – сказал Жирардо. – Сейчас начнется.