Пространство Откровения
Шрифт:
– Наверно, это очень красиво, – проворчала Хоури, сбивая пафос собеседницы, – но я никак не пойму, при чем тут призраки?
Вольева слегка улыбнулась:
– Я чуть не забыла о них. Просто позор!
И тут же сказала что-то браслету, но так тихо, что Хоури не расслышала, о чем Вольева попросила корабль.
Стонущие голоса проклятых душ заполнили каюту.
– Вот и призраки, – сообщила Вольева.
Бестелесный Силвест парил над погребенным городом.
Окружавшие его стены вздымались кругом. Их покрывало великое множество надписей – хватило бы на десятки тысяч томов амарантийского текста. Хотя иероглифы были всего несколько миллиметров
В то же время, телом пребывая в Кювье, он вслепую делал короткие заметки, заполняя страницу за страницей в бюваре. В последние дни ему особенно нравилось писать пером; он избегал по возможности новейших технических средств. Цифровые устройства были слишком доступны его врагам. Если записи разорвать и сжечь, они просто навсегда исчезнут, а не послужат созданию образа, который будет использован в чьей-то чуждой идеологии.
Он закончил перевод очередного раздела, дойдя до изображения фигуры со сложенными крыльями, что означало конец абзаца. Потом оторвался от танцующей перед глазами стены, покрытой иероглифическими надписями, вложил в бювар закладку, сунул его, не глядя, в ящик стола и вытащил другой бювар. Открыв его на закладке, Силвест провел пальцем по странице сверху вниз, определяя на ощупь, где кончается написанный чернилами текст. Положив книгу точно параллельно краю стола, он установил перо у конца последней строчки и стал писать дальше.
– Не слишком ли много усердия? – прозвучал голос Паскаль.
Она вошла в комнату так тихо, что Силвест не услышал. Теперь надо было визуализировать ее – или стоящей около письменного стола, или сидящей рядом в кресле, как и было на самом деле.
– Кажется, я что-то нащупал, – сказал он.
– Ты все бьешься лбом в эти старые письмена?
– Что-то должно треснуть первым – либо они, либо мой лоб. – Он перевел имитацию своего взгляда со стены на центр амарантийского города. – И я надеюсь, что биться осталось недолго.
– Я тоже надеюсь.
Он знал, на что она намекает. Полтора года назад Нильс Жирардо продемонстрировал им погребенный город. Год назад обсуждался вопрос о свадьбе Силвеста и Паскаль, и решено было отложить ее до тех пор, пока Силвест не добьется серьезного продвижения в расшифровке настенных надписей. Вот этим он и занимался сейчас… и боялся собственных успехов. Больше не будет предлогов откладывать. И Паскаль знает об этом не хуже его самого.
И почему все превращается в такую сложную проблему? Или проблема стала проблемой только потому, что он сам ее так классифицировал?
– Опять ты хмуришься, – сказала Паскаль. – Текст не дается?
– Нет, – ответил Силвест. – Перевод идет легко.
И это была правда. Просто у него выработалась привычка в работе с амарантийскими текстами совмещать два потока данных, подобно тому как картограф анализирует стереографические изображения местности.
– Дай взглянуть.
Он слышал, как она движется по комнате, как разговаривает с секретером, приказывая ему открыть второй канал для ее сенсорики. Эта консоль, дававшая Силвесту доступ к электронной модели Города, появилась вскоре после его первого визита в погребенный оригинал. На этот раз идея принадлежала не Жирардо, а Паскаль. Успех «Нисшествия во тьму» – недавно опубликованной биографии Силвеста – сильно укрепил ее влияние на отца, и Силвест не стал спорить, когда она предложила ему – в буквальном смысле – ключи от Города.
Разговоры о грядущем бракосочетании были у всех на устах. Большая часть сплетен достигала ушей Силвеста: мол, это чисто политическое мероприятие, что Силвест спит и видит, как бы ему вернуться во власть, что брак лишь средство для достижения цели, а цель – экспедиция к двойной звезде Цербер-Гадес. Возможно, когда-то подобные мысли действительно посещали Силвеста. Возможно, его подсознание задавалось вопросом: а не придумал ли он любовь к Паскаль, имея в виду эти амбиции? Да, тут могли быть крупицы истины. Но с тех пор прошло немало времени, и сейчас он сам не взялся бы сказать, каковы его мотивы. Он сознавал, что если даже любит Паскаль (а такое допущение для Силвеста было равносильно признанию в любви), то не может закрывать глаза на выгоды, которые ему сулит этот брак. Он уже сейчас имел возможность публиковать статьи – скромные, основанные на имеющихся расшифрованных текстах. Публиковать в соавторстве с Паскаль. И Жирардо там упоминался в качестве лица, оказавшего помощь.
Пятнадцать лет назад Силвест все это счел бы позором, но сейчас ему с трудом удавалось питать чувство недовольства собой.
Важнее было другое. Открытие Города стало важным шагом вперед для понимания сути События.
– Я уже здесь, – сказала Паскаль громче, хотя и была сейчас так же бестелесна, как Силвест. – Мы смотрим на Город с одной точки?
– Что ты видишь?
– Шпиль… или храм – не помню, как ты его называешь.
– Верно.
Храм находился в геометрическом центре Погребенного Города и имел форму срезанной трети яйца. Его верх был вытянут и представлял собой остроконечную башню, гордо возвышавшуюся над городскими крышами. Здания вокруг храма больше всего напоминали сросшиеся в единый ком гнезда ткачиков. Возможно, в их архитектуре сказывался некий скрытый эволюционный императив амарантийцев. Подобно уродливым богомольцам, они жались к огромному шпилю, венчавшему храм.
– Тебя что-то беспокоит?
Силвест завидовал Паскаль. Она посетила Город не меньше десяти раз. Даже залезла на верх храма по винтовой лестнице, которая шла внутри шпиля до самого его конца.
– Фигура на шпиле. Она тут как-то не к месту.
Фигура была маленькой и изящной в сравнении со всем остальным в Городе, хотя и достигала пятнадцати метров в высоту, то есть была вполне сопоставима со статуями в египетской Долине Царей. Судя по данным, полученным в ходе раскопок, Погребенный Город был построен в масштабе один к четырем. Значит, в настоящем городе фигура должна была достигать сорока метров. Но если этот город и в самом деле существовал на поверхности, то он вряд ли пережил огненные бури События, не говоря уж о последующих девятистах девяноста тысячах лет выветривания, оледенения, метеоритных атак и тектонических подвижек.
– Не к месту?
– Да. Она изображает амарантийца, но больше таких скульптур я тут не видел.
– Может, это божество?
– Вполне возможно. Но я не понимаю, зачем ему крылья.
– И в этом вся проблема?
– А ты осмотри городскую стену, если мне не веришь.
– Лучше проведи меня туда, Дэн.
У обоих пришли в движение точки обзора, по крутой дуге с головокружительной скоростью устремившись вниз.
Вольева чутко следила за Хоури, за ее реакцией на голоса. Была уверена, что у этой женщины в броне самоуверенности найдется брешь, лазейка для сомнения и страха. Такой лазейкой может быть мысль, что призраки действительно существуют, что Вольева и в самом деле нашла способ проникнуть в их фантомные эманации.