Простреленная репутация
Шрифт:
– Пошли, – кивнул полковник Петрушину и, обернувшись к калитке, напомнил: – Василий – через минуту после того, как мальчишка зайдёт...
– Эти знают? – Махмуд с нескрываемой неприязнью посмотрел на вошедших без спроса Иванова с Петрушиным.
– Да, мы вместе, – кивнул Серёга. – Думаешь, я бы всё это сумел один сделать?
– Ты будешь при них говорить? – засомневался Махмуд.
– А это без разницы, – Серёга презрительно оттопырил нижнюю губу. – Всё равно ни слова не понимают.
– Прахады, садыс, – Махмуд достал
Петрушин с Ивановым взяли подушки и присели на колени по обе стороны от двери. Взгляд Махмуда немного смягчился. Хоть и впёрлись непрошеные, но знают своё место, не лезут к начальству, в почётный угол...
Через минуту вбежал запыхавшийся Имран. В руках у него была средних размеров жестяная коробка, обёрнутая целлофаном. Махмуд взял коробку и мотнул бородой в сторону двери. Имран кивнул и направился было к выходу...
– Пусть останется, – вмешался Серёга. – Казбек хотел с ним поговорить.
Имран остановился, с надеждой посмотрел на дядю.
– Много чести будет, – пробурчал Махмуд, разворачивая коробку.
Имран горестно вздохнул, опустил голову и медленно поплёлся к двери.
– Ладно, оставайся. – Махмуд ухмыльнулся и тепло посмотрел на младшего племянника. – Хитрый, волчонок! Когда что-то надо, такой несчастный вид делает – даже дэв пожалеет.
Имран быстро вернулся и сел рядом с дядей, улыбаясь во весь рот. Дяди и племянники у чеченцев – это особая категория взаимоотношений. Родным детям можно в чём-то отказать и проявлять в отношении к ним требовательность и даже суровость. А детей своих братьев и сестёр почему-то принято баловать и во всём им потакать...
Серёга тихонько принюхался – коробка отчётливо пахла прелой землёй. В грядке, что ли, хранят?
Махмуд достал толстую трубку с пальчиковой антенной – точь-в-точь как у Иванова – и набрал номер.
– Казбек? Салам алейкум, родной мой. Тут с тобой говорить хотят... А? Сейчас...
Махмуд повернулся к Серёге:
– Тебя как зовут?
Ну вот, самое время познакомиться!
В этот момент в дверях возник Вася Спирин. С двумя канистрами, обутый. И, неестественно улыбаясь (сорок кило прёт, половину своего веса), вошёл в зал.
– Сабсэм балной? – возмутился Махмуд. – Куда обув зашол? Зачем тащиш суда, э?
Серёга, воспользовавшись моментом, перехватил трубку.
– Салам, Казбек. Дело есть...
Вася Спирин, не обращая внимания на хозяина, прошёл на середину зала и поставил канистры прямо на ковёр. И принялся открывать крышки...
– Ты кто такой? – тревожно воскликнул в трубке Казбек. – Почему дядя кричит?
Петрушин с Ивановым встали и перевели оружие в положение «для стрельбы стоя». У Махмуда от удивления отвисла челюсть, мальчишка было вскочил...
– Сидеть! – Серёга схватил Имрана за футболку и насильственно усадил рядом с собой. – Казбек, я даю трубку Имрану. Он тебе скажет, что он
Серёга ткнул пальцем в сторону канистр:
– Видишь?
Мальчишка одарил неожиданного агрессора потемневшим от гнева взглядом и кивнул.
– Быстро скажи брату, что ты видишь. И не забудь сообщить про крышки.
Имран взял телефон, от волнения даже забыл поздороваться, сразу пробурчал:
– Вижу канистры с бензином. Большие. Прямо на ковре стоят. Крышки открыты...
Серёга отнял трубку и вполне миролюбиво сообщил:
– Ну вот, Казбек, тебе всё рассказали.
– Ты кто?! – Голос Казбека звенел от бешенства. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю?! Да я тебя...
– Сейчас неважно, кто я. – Серёга глумливо хмыкнул в трубку. – Сейчас важнее, где я и с кем я... А я у тебя дома, Казбек. С твоим дядей и младшим братом. С твоей женой и сыном... И мне почему-то кажется, что если ты не совсем дурак, то засунешь свою гордость глубоко в задницу и будешь вести себя вежливо. Потому что у тебя, Казбек, очень большие проблемы...
Глава 9
Костя Воронцов
В ПЛЕНУ И ПОСЛЕ
7 сентября 2003 года, 2 км юго-восточнее с. Алхазурово – в/база (Ханкала)
В плену доводилось бывать? Если нет – многое потеряли. Незабываемые впечатления!
Лежишь себе связанный, башка намертво припечатана к земле чьей-то ступнёй, чувствуешь, как к шее прикасается зазубренное от частого использования лезвие здоровенного тесака... Слушаешь, как не успевший ещё окрепнуть молодой голос сообщает на камеру, что он сейчас с тобой будет делать...
Или так: валяешься в вонючей яме, на измочаленном теле живого места не осталось – как будто из бетономешалки выпал! Вокруг дерьмо, твоё и тех, кто тут до тебя месяцами сидел... Выть и плакать от боли уже нет сил, пальцем не можешь шевельнуть и понимаешь, что жизнь твоя – такое же дерьмо. И горько-горько сожалеешь, что дожил до этого дерьмового момента. Лучше бы сразу – в тот миг, когда на камеру, и ножом по шее. А совсем бы лучше, когда тебя брали и стояла дилемма. Сейчас-то понятно, что дилемма та – сплошные псевдогуманные сопли. Дёрнул бы колечко – и никаких мучений. И хрен с ними, с теми мирными жителями...
Так что, если не доводилось бывать в плену, полжизни потеряли. Это такой драйв – все любители экстрима вместе взятые умрут от зависти!
Шутка. Такая вот дурная шутка... Следствие боевой психической травмы.
А если серьёзно: не надо. По крайней мере, если вдруг втемяшилось вам в голову что-то в этом роде, поинтересуйтесь, к кому именно вы попадёте в плен. Если к импортным военным, блюдущим женевские конвенции, то, пожалуй, можно. А к нашим (что к «духам», что к Петрушиным и Васям – если вы на противоположной стороне) – не советую. Лучше сразу дёрнуть колечко...